Философия красоты. Карина ДеминаЧитать онлайн книгу.
часы, с завитушками, ангелочками и двумя дамами в пышных нарядах. Дамы улыбались, стыдливо пряча улыбки за позолоченными веерами, а Кэнчээри пропустил появление Сафрнова. Только вздрогнул, когда сзади раздался мягкий голос.
– Красивые, правда?
– Что?
– Часы красивые. Позвольте представиться, Николас Аронов.
– Капитан Эгинеев. – Кэнчээри привык представляться по фамилии, иногда с помощью подобной нехитрой уловки удавалось избежать глупых вопросов по поводу имени. Иногда, но не сейчас. Аронов улыбнулся, хитро, совсем как те дамочки со старинных часов, и задал неизбежный вопрос.
– А имя?
– Кэнчээри Ивакович.
– Кэнчээри… Красивое имя. Необычное. Пожалуй, именно это я и ценю в именах. Кэнчээри… Ивакович… Наверное, вас часто величают Ивановичем.
– Да.
Эгинеев представлял себе модельеров несколько другими. Более женственными, манерными и большей частью нетрадиционной сексуальной ориентации. Это ведь модно быть геем. А Аронов выглядел обычно. Ну совершенно, абсолютно обычно. Одежда дорогая, это да, а в остальном – сосед Васька со второго этажа, школьный учитель, страдающий безденежьем и малопонятными стихами поэтов-символистов. Тот же слегка отрешенный взгляд, блуждающая улыбка, слегка опухшая физиономия и покрасневшие глаза. Если Ваську чуток подкормить и засунуть в этот барский халат, то с Ароновым будут выглядеть родными братьями. Но следующий вопрос Аронова поставил Кэнчээри в тупик.
– А вы никогда не пытались сделать карьеру модели?
– Я?
– Вы. У вас интересный типаж.
– Ага, типаж… – Слово "типаж" у Эгинеева прочно ассоциировалось с фильмом "Иван Васильевич меняет профессию", там режиссер Якин тоже все время про типаж твердил.
– Лицо характерное, – пояснил Аронов. – Вы ведь не русский? Я имею в виду национальность. Надеюсь, подобный вопрос не оскорбляет вас? Меньше всего хочется оскорбить родную милицию, а то бывал я как-то в Штатах, задал кому-то вопрос о национальности, так едва под суд не попал. Оскорбил, видите ли. Слава Богу, у нас люди попроще. Так вы не русский?
– Якут.
– Интересно… – Аронов уселся в кресло, похожее на раздавленную жабу светло-желтого цвета, и вытянув ноги, пояснил. – Затекли, проклятые. Целый день из-за стола не вылезал. Работать сядешь, увлечешься, а потом вот мышцы болят… Ну и чем могу помочь милиции? – спросил Аронов.
– Вы знакомы с Романом Сумочкиным?
– Сумочкиным? Роми? Почти Реми, мальчик стремился облагородить фамилию, мечтал о Франции… Да, к сожалению, я знаком с Романом Сумочкиным. Вернее был знаком. Если не ошибаюсь, наш Роми скоропостижно скончался.
– Не ошибаетесь. – Эгинеев поерзал, сидеть на диване было жестко и неудобно, Кэнчээри казалось, что малейшее неловкое движение и обивка – светлая ткань с золотыми лилиями – будет испорчена. – А почему "к сожалению"?
– Во-первых, он умер, а это неприятно. Наверное, я покажусь вам циничным,