Евнухи в Византии. Шон ТаферЧитать онлайн книгу.
также ссылаются на мемуары евнуха Лю Жоюя (XVI–XVII века)[208]. Учитывая редкость этих примеров, странно, что они не заслужили большего внимания. Чем ближе мы к сегодняшнему дню, тем больше у нас возможностей получить доступ к образу мыслей кастратов. В случае со скопцами Энгельстейн смогла опереться на их собственные архивные документы[209]. Особенно интригуют письма Никифора Петровича Латышева, добровольно отправленные им чиновнику Владимиру Бонч-Бруевичу[210]. Когда дело доходит до хиджр, которые всё еще существуют, члены этой группы могут общаться с нами напрямую и говорить сами за себя, быть источниками для исследований Нанды и Джеффри, равно как и множества журналистских репортажей[211]. Были опубликованы даже электронные письма хиджры Моны Ахмед[212]. Однако важно понимать, что хотя такие лично созданные тексты ценны, они не лишены проблем. Исследование хиджр Нандой показывает, что их рассказы, как правило, соответствуют типичным шаблонам, что повышает вероятность стандартизации способов самопрезентации[213]. Энгельстейн прямо комментирует самоосознающий характер репрезентации скопцов[214]. Проблема репрезентации поднимает и вопрос о ее правдивости. В случае допроса скопцов в юридическом контексте можно было бы ожидать, что они будут стремиться защитить себя[215]. Но хиджры могут быть и неуловимы, и Нанда отмечает практическую проблему разговора с хиджрой один на один[216]. Можно было бы предположить, что электронные письма Моны Ахмед рассказывают всё как есть, но следует подумать и о том, как они были отобраны, как отредактированы, может ли она как изгой в своем сообществе быть типичной хиджрой (если такие существуют) и в какой степени она чувствовала себя вынужденной представить свою версию конкретных событий.
Голос евнуха следует рассматривать и в связи с визуальными источниками. Так, скопцы использовали фотографии для фиксации своей идентичности[217]. Хиджры также с энтузиазмом относятся к визуальному документированию[218], и Нанда пишет, что одна хиджра даже хотела, чтобы ее измененный пах был сфотографирован, чтобы продемонстрировать «силу и мастерство хиджр»[219]. Возможности для изучения визуального представления себя существуют и в более ранних контекстах. Знаменитые кастраты могли бы сами себя нарисовать: например, портрет Фаринелли с друзьями Якопо Амигони резко контрастирует с современными ему карикатурами на евнухов[220]. Византийский пример – это Библия Льва, в которой изображен портрет евнуха-заказчика Льва, а также надписи, составленные от его лица[221]. Так же, как и в случае со словесными портретами, необходимо соблюдать осторожность и при чтении визуальных образов. Нужно учитывать, какова цель изображения и в какой степени оно демонстрирует свободу самовыражения.
Заключение
Исследование евнухов представляет собой неоднозначную картину. Если раньше существовали враждебность и неприязнь
Tsai (1996), особ. 42–43.
Engelstein (1999), xiii.
Engelstein (1999), особ. 2–5, а о сборе информации Бонч-Бруевичем вообще см. 158–162.
О предоставлении хиджрам собственного голоса см. Nanda (1998), особ. x-xi.
Singh (2001).
Nanda (1998), 124. Отмечено также в Jafrey (1997), 101, 215.
Engelstein (1999), 9-10, 133–144, 150.
Engelstein (1999), 79–88, 116.
Nanda (1998), 69 (колеблющиеся мнения хиджры Камладеви), 72 (Мира не рассказала всего, несмотря на свое признание), 84 (проблема общения с ними наедине). Она также отмечает необходимость завоевать доверие хиджр: xvi.
Engelstein (1999), особ. 151.
Nanda (1998), 126–127; Singh (2001), 16–17. Фотографии – также важный источник информации об исламских и китайских евнухах и кастратах. Marmon (1995), 102–104, указывает на фотографии евнухов Пророка в Медине.
Nanda (1998), 156–157.
О портретах Фаринелли и других кастратов см. Heartz (1984), (1990); Camiz (1988), особ. 183.
О Библии Льва см. Spatharakis (1976), 7-14; Evans, Wixom, ed. (1997), 88–90. Кроме того, Tsai (1996), 219, отмечает свидетельства о том, что гробницы некоторых китайских евнухов были украшены фресками с их изображениями.