Итальянец. Артуро Перес-РевертеЧитать онлайн книгу.
какие он три раза в неделю чередует с работой в Колониальном госпитале Гибралтара.
– За последние годы устраивают слишком много подобных наказаний. – Доктор бросает взгляд на официанта, занятого своими делами, и понижает голос: – Есть другие методы, менее варварские.
Альхараке поднимает руки, показывая таким образом свое бессилие в этом вопросе.
– Ах вот что… Сейчас жестокие времена, как известно. Каковы времена, таковы и методы. Человек никогда ничему не научится.
Доктора это не убеждает.
– Так или иначе, не важно, мир или война, но казнить испанского портового рабочего, отца семейства, по обвинению в саботаже – это слишком.
– Я ведь не тот, кто будет защищать вероломный Альбион, так ведь? Это ясно. Но этот человек, немецкий агент, собирался подложить бомбу в Арсенале.
Доктор явно сомневается. Он худой, лысый, близорукий, и единственное пятно на его безупречном облике – два желтых от никотина пальца левой руки. Он всегда свежевыбрит и благоухает лосьоном, словно только что вышел из парикмахерской. Он носит очки в стальной оправе, и белоснежные воротнички его рубашек всегда украшены яркими галстуками-бабочками.
– Так говорят, – отвечает он недоверчиво. – Но мы не знаем, так ли это на самом деле.
– В любом случае считается, что это доказано. И заметь, я не оспариваю патриотизм его поступка и как человек, симпатизирующий Рейху, готов ему аплодировать… Но того, кто это делает, ждет расплата. Это более чем естественно. Сыны предательского Альбиона не намерены шутить.
– Так-то оно так, но намерения – это еще не поступки.
Альхараке поворачивается к Елене, которая рассеянно листает журнал «Белое и черное».
– А ты как думаешь?.. Ты сегодня что-то все молчишь.
– Я слушаю, – отвечает она. – А думаю я о саботажах.
– И тебе тоже кажется естественным, что, если человека поймали с поличным, он заслуживает смертной казни?
– Полагаю, что солдат и саботажник – это не одно и то же.
– Что ты имеешь в виду?
Она медлит с ответом, раздумывая о встрече, произошедшей утром в Альхесирасе. О троих мужчинах, за которыми она следовала до самого порта.
– Я говорю о немцах и итальянцах, – произносит она. – О настоящих врагах Англии.
– А-а, тогда ясно. Это другое дело. Если солдаты сражаются за свою отчизну, тогда это объявленная война. Их не в чем упрекнуть.
– Но шпионов вешают, так ведь?
– Именно для этого существует военная форма, – вмешивается Сокас, доставая из кармана коробочку тонких гаванских сигар «Пантер». – Тот, кто в форме, находится под защитой Женевской конвенции. А тот, кто ее не носит и скрывается за вражескими знаками отличия, или, допустим, наемник из страны, не участвующей в войне, тот заслуживает петли или расстрела.
– Это не одно и то же: служить своей стране или предавать ее, действуя под чужим именем, – замечает Альхараке. – Ни один цивилизованный человек не