Да будет свет. Четверть века в экстренной медицине. Фрэнк ХайлерЧитать онлайн книгу.

      Когда я вошел к больному, увидел, что он лежит на каталке, издавая булькающие звуки. Изо рта молодого мужчины до самой груди тянулась зеленая ниточка слизи. Широко раскрытые голубые глаза постоянно и беспорядочно двигались. На лице не отражалось ничего. Пациент должен был карабкаться, бороться за жизнь, но вместо этого он беспомощно лежал, как будто сдаваясь.

      – Сын пострадал от самодельного взрывного устройства в Ираке, – мужчина говорил практически монотонно. – Его мозг нафарширован осколками. Его начало рвать вчера. Это продолжалось всю ночь.

      Руки пациента были массивными и мускулистыми. По его накачанному телу было видно – это настоящий морской пехотинец. Но картину портил розовый полумесяц от шрама после краниотомии, проступающий через практически обритые светлые волосы. Солдата снова вырвало: еще одна порция слизи потекла по подбородку на грудь. На мониторе зазвонил сигнал тревоги. Через несколько секунд губы пациента посинели.

      Я выбежал в коридор позвать медсестер, затем вернулся к каталке и поднял ее подголовник. Нужно было аспирировать рвотные массы и не дать парню задохнуться. Одной рукой я держал падающую трубку, второй схватил солдата за волосы, чтобы держать его голову в вертикальном положении. В трубку ничего не поступало: мужчина не разжимал зубы. Одновременно со следующим сигналом тревоги я снова позвал на помощь. Мне не удалось аспирировать рвотные массы через ноздри: трубка была слишком большой. Поэтому я усадил пациента, как мог, прижав кислородную маску к его лицу. Одна за другой прибежали медсестры. Я до сих пор помню ощущение тяжести этого тела на своих руках. Картину дополнял вездесущий запах рвоты.

      Когда мы отвезли его в реанимацию, я на мгновение вырвался поговорить с отцом.

      – Вы хотите, чтобы мы попробовали?

      В первый и последний раз на лице мужчины я увидел боль.

      – Наверное, – сказал он, – сын вернулся всего пару месяцев назад.

      Это все – мозг, полный осколков, горсть металла, брошенная невидимой рукой где-то в Ираке, на дороге или в поле, во время патрулирования или в толпе, в день, когда ничего не должно было произойти, но произошло, – это все закончилось вот так, несколько месяцев спустя, дома, рядом с отцом и с медалью «Пурпурное сердце» на груди. Конечно, история на самом деле гораздо длиннее и сложнее, но я никогда ее не узнаю.

      Отец пациента уже было последовал за нами по коридору, но я попросил его подождать в комнате для консультаций.