«Сказание» инока Парфения в литературном контексте XIX века. Елена БузькоЧитать онлайн книгу.
корысти?»[133]
Светское творчество Шихматова представлено поэмами, воспевающими «великие и священные предметы»: «Пожарский, Минин, Гермоген или Спасенная Россия», «Песнь российскому слову», «Петр Великий», «Песнь Сотворившему вся», «Песнь Россу», поэтическими переложениями псалмов, значительная часть которых осталась в рукописи, несколькими баснями, не дошедшими до нашего времени. Большую часть жизни Шихматов писал свои сочинения для печати. Полемический пафос его творений состоял в том, что поэт никогда не употреблял иноязычных оборотов и выражений, намеренно «возвышал слог свой важностью славянских речений», принципиально отказывался от античных сюжетов и образов. Все это было обусловлено христианским мировоззрением поэта, но сложилось в систему под воздействием взглядов адмирала Шишкова, а затем было усилено влиянием архимандрита Фотия[134].
С углублением религиозного настроения у Шихматова отпадает необходимость прежних полемических установок. Но идеи и эстетическая программа шишковистов, ранее декларируемые Шихматовым в стихотворениях и поэмах, находят естественное выражение в его духовном творчестве. Живя в одесском Успенском монастыре, о. Аникита исполняет послушание и пишет полную службу с акафистом святителю Митрофану «стихами без рифм, на чисто славянском наречии». Ориентация на читателя у Шихматова существовала по-прежнему, и к благодарным отзывам о своих духовных сочинениях он не оставался равнодушным, что подтверждают его письма к братьям.
В начале 1828 г. Шихматов объявил братьям об окончательном избрании им монашеского пути. Перед своим водворением в обители он решился предпринять странствование по святым местам, которое, по его мнению, было «приступом» к принятию монашества. Шихматов намеревался отправиться в путь «не из любопытства, но последуя православному обычаю, примерами святых утвержденному и церквью похваляемому»[135]. Насколько велико было стремление Шихматова оказаться у Гроба Господня, свидетельствуют его письма. В одном из них, от 1828 г., о. Аникита так определял цель своей поездки: «… спешу я посетить святые места, дабы умолить Пречистую Матерь пред чудотворными Ее препрославленными иконами и упросить святых угодников при нетленных и многоцелебных их останках <…> исцелить бесчисленные гнойные струпы моей души и в хладном на всякую добродетель сердце моем возродить хотя едину искру божественной любви»[136]. Шихматов видел в паломничестве свой путь к спасению души, достигнуть которого можно «приобретением деятельной веры», «укрощением страстей».
Путь к Святой Земле у о. Аникиты был долог и труден. Свое желание увидеть Иерусалим он осуществил только в 1834 г. Одновременно с великой радостью, – такой, что «сам себе поверить не мог», для о. Аникиты наступает время покаяния: «Скорбь, яко стрела правды Божией, праведно карающая грешника, пронзила
С именами этих людей, «идеологов антибиблейской интриги», связан важнейший вопрос в истории богословской мысли – вопрос о русском переводе Библии. Пересылая братьям в 1819 г. первый русский текст четвероевангелия, Шихматов заметил лишь «некоторую пестроту» соединения простонародных и славянских слов. Опасаясь, что со временем славянские переводы будут вовсе утрачены, он в целом принял русское евангелие. Но с 1821 г., когда влияние Фотия на Шихматова стало очевидным и перешло в благоговение перед личностью архимандрита, Шихматов категорически восстает против переложения на русский язык книг Священного Писания. Что касается прежнего его наставника в поэзии Шишкова, то в сознании Шихматова его имя отнюдь не противостояло взглядам Фотия, и в 1829 г. бывший поэт «Беседы» с радостью принял в Юрьевском монастыре посетившего его учителя. // Братья Сергея Шихматова, Алексей и Федор, не разделяя его отношения к русскому переводу Библии, напоминали Сергею о его собственных поэтических переложениях псалмов Давида. Вряд ли нуждался Шихматов в подобных доводах братьев: сам он прекрасно понимал разницу между Священным Писанием и творениями мирского писателя. За несколько лет до принятия монашеского пострига Шихматов оставил занятия поэзией, склонность к которым проявлял с юного возраста.
Иначе взглянули на путешествие братья Шихматова, в своих письмах к нему они доказывали, что «странствование есть хотя и благочестивый, однако же людской обычай». Первая задуманная Шихматовым поездка по святым местам не состоялась: Сергей Александрович приехал в Архангельское к братьям для разъяснения возникших разногласий.
Путешествие иеромонаха Аникиты… С. 154.