Вода и ответ. Евгения СусловаЧитать онлайн книгу.
вопрос о границе, с которой начинается семантизация в живых и неживых системах, является для нее первоочередным.
Возможно, именно поэтому для контекстуального понимания ее работ важен опыт Александра Введенского, ясно почувствовавшего как драматургию различия масштабов, так и драматургию движения от места, где покоятся семена смыслов, к месту человеческих слов. «В теории относительности и в микрофизике возникают неразрешимые парадоксы, то есть бессмыслицы. Биологически смерть понятна, но смерть разумного существа непонятна и бессмысленна»[2].
Но неразрешимость парадоксов и неотвратимость бессмыслицы отступают в тот момент, когда появляется интуиция об отношении или – в письме Сусловой – интуиция об ориентации на область ответа.
«Хрупкое равновесие будущего —
животное вместо рук, ожидающее врачей,
мчащихся на машине с горящими камерами.
Они восстановят нейтральность,
повторяя ошибочные имена событий,
документы тех, кто не успел прикипеть
к несогласованным именам».
Сегодня тропы машинности не производят силы, удерживающие дом или что-то вроде дома, способного укрыть хотя бы двоих под своим смыслом как под сводом. На фоне этого процесса само будущее обрело ценность для многих из нас как никогда.
Что же тогда может быть домом, в котором мы захотим жить завтра? Что могло бы противостоять состоянию языка, в котором автоматическая ориентация – субститут антропологической, а каждый фрагмент смысла откровенно дискретен в отношении к своему необходимому продолжению?
«Дом носится между людьми», – сообщает Суслова. Основное в нем не потоки и обмен данных, а способ ориентации в координатах языковых аспектов. И это действие происходит вне категорий сюжета, темы, формы и, в случае автора – даже вне определенных средств выразительности, – потому что ориентировано грамматикой направления.
Это вовсе не значит, что тот же сюжет в книге оказывается нивелирован окончательно. Он все еще есть и звучит эхом автобиографических историй вроде сюжета о новости, сюжета о машине Марии, способной накапливать совпадения, или сюжета переписки двоих. Но от машины скорее остался след, а эти двое больше не прикованы к колее своих слишком реальных историй. Все, что они оставили в тексте после себя, – это звенья из «врат привязки». Автобиографического здесь рабочий минимум. Это тот случай, когда сила личного события делится как минимум надвое, превращаясь в общее. Так некогда конкретные двое становятся краткой единицей связи подобно простейшей молекуле водорода: «Боль создает новости. И я читаю ее, задрав голову так, что ты не увидишь. Бедное окружение жизни».
Метод ориентации в анизотропных пространствах, будь то письмо Сусловой или ситуация живой речи, не предполагает гомогенной среды для скорого и оттого как будто ясного обмена содержанием. Каждый