Светлолесье. Анастасия РодзевичЧитать онлайн книгу.
небо, словно конница, но очаг тихо тлел, и светлячки над лучиной носились как безумные.
Я сидела и доедала похлебку, которую воитель поставил на стол. Фед трудился над хлебной горбушкой. Сам Минт выслушал сбивчивый рассказ о наших злоключениях и в задумчивости проворачивал два медных колечка в правом ухе. В Святобории, родном царстве наемника, не говорили о деле сразу. Сначала хвалили хозяйскую стряпню, обсуждали грядущие праздники или, на худой конец, соседей. Пища священна – так гость, вкусивший хлеба с хозяйского очага, переставал быть чужаком.
– Благодарю за кров и еду, – сказала я, когда молчание затянулось.
Минт отвлекся от своего занятия и вкрадчиво поинтересовался:
– Ребята, да что с вами не так? Это вы должны были навалять тому червенцу.
– Навалять? Мы не воины.
– А почему нельзя было заклясть его?! – воскликнул Минт и, не в силах оставаться на стуле, поднялся. Подойдя к огню, он пробурчал: – Вы же колдуете с помощью крови.
– Ложь! – воскликнула я.
– Полуправда, – вдруг сказал Фед. – Но колдовство крови запрещено еще со времен царя Полуночи.
– Почему?
– Ты воин, Минт. Сам знаешь, если человек умер правильной смертью, то душа его вознесется к праотцам и праматерям в Высь, а ежели нет – небесная река вынесет неприкаянную душу к корням Древа, и в Нижнем мире обернется она чудью.
Наемник кивнул, продолжая смотреть на наставника с напряженным прищуром. Рождение, свадьба, похороны – переход из одной вехи в другую. Человек во время перехода особо уязвим для злобной чуди, и потому-то колдуны, видящие одновременно все стороны Древа, помогали людям в ритуальных обрядах. Но сейчас обычаи изменились, и даже если человек погребен не по обычаям предков, даже если смерть принял неправильную, даже если ушел слишком рано или слишком поздно – все одно.
– Я знаю, что теперь без слова Закона, оброненного жрецом, ни один обряд не будет совершен как должно, и душа даже не доберется до Нижнего мира, – проговорил Минт. – Становится рабой колдуна. Тот на потребу себе тянет из нее соки, ткет полотно беззакония и порчи, а уж потом, обессиленную, оставляет бродить по Срединному миру. Душа становится слишком слабая, чтобы взлететь в Высь, слишком слабая, чтобы утечь в Нижь. Велит ей колдун пожрать человека – пожрет. Слыхал, так злые колдуны и промышляют в ночи Червоточины. Утягивают новые души до тех пор, пока не падут от карающей длани Единого – алых жрецов.
Говоря это, он бросал взгляд в правый от двери угол, туда, где стоял идол Странника.
– Люди верят. Жрецы – убивают, – тихо сказала я. – Колдуны бегут.
– А кровь отворяет дорогу, – проговорил Фед с непонятной жалостью в голосе. – Ты можешь и до предков дозваться, и до тех душ, что бродят по свету неприкаянными, и до чуди, конечно же. Но мы больше не… не творим подобных чар.
Так колдовство крови запрещено из-за Чудовой Рати? Я нахмурилась и бросила на наставника недовольный взгляд. Почему он не говорил мне о таком раньше? Боялся, что не пойму? Или не хотел бросать тень на память о колдунах?
Наемник