Свенельд. Путь серебра. Елизавета ДворецкаяЧитать онлайн книгу.
ушли с рыбаками, в лес с Арнэйд увязались только сводные сестры – Сулай и Савикай. Был тихий, пасмурный, но теплый день в конце лета, когда самые робкие березы уже выпустили желтые пряди, но весь лес еще стоит зеленым. С утра висел густой туман, и тенетник среди высоких пожелтевших стеблей травы, покрытый меленькими капельками, стал будто посеребренный. Может, от этого место и называется Силверволл – Серебряные Поля, – подумала Арнэйд, а вовсе не от какого-то там клада из трех тысяч шелягов, зарытого сто лет назад старым Тороддом. Арнэйд и сама вся вымокла в росе, пока пробиралась через поляны, влажный мелкий сор прилип к подолу ее платья из некрашеной серой шерсти. Две малявки семенили за ней и без умолку болтали.
– Аркей, из чего сделана луна? – спрашивала младшая, Савикай.
Мать Финны была славянкой, и сама Финна с детства говорила по-славянски, как большинство населения Альдейгьи-Ладоги. Но в Мерямаа славян нет, и Арнэйд знала из языка своей бабки лишь несколько слов. Зато она с рождения говорила на северном языке и по-меренски одинаково хорошо. С Ошалче Даг объяснялся по-меренски, и ее дети северной речи почти не знали. Старшую сестру они называли Аркей, что означает просто «большая», и не раз уже Арнэйд слышала, что и Даг повторял за детьми.
– Из сыра, – без раздумий отвечала Арнэйд. – Она белая и круглая. А порой убывает, когда от сыра отгрызают кусочек.
– Кто отгрызает?
– Небесная мышь.
– Разве на небе есть мыши? – недоверчиво фыркнула девятилетняя Сулай и засмеялась.
– Есть. Иначе кто бы каждый месяц сгрызал головку сыра?
– А как же она опять делается целой?
– Растет, конечно. Разве непонятно?
– Вот бы и у нас сыр вырастал обратно сам по себе! Тогда мы всегда были бы сыты!
– Вы и сейчас не голодаете. Но непременно умрете с голоду, если будете вечно болтать, а не дело делать, – строго сказала Арнэйд.
– Но если луна сделана из сыра, то как же девушка с ведрами попала туда? – воскликнула Сулай. – Я знаю, матушка нам рассказывала: одна девушка пошла ночью за водой, а Мать Луны…
– Вот это что? – Прервав ее, Арнэйд указала на стайку из трех-четырех молодых грибов-красноголовиков, нагло сидевших на видном месте среди мелкой травки и мха. – Они даже не прячутся, а вы не видите! Вы кому это оставляете – ёлсам?
Девчонки взвизгнули и наперегонки бросились хватать грибы. Арнэйд отвернулась от них, сделала несколько шагов… и увидела среди еловых лап огромного ёлса.
Накликала…
Арнэйд встретилась с ним глазами и застыла, разом оледенев. Даже разглядеть его толком она не могла, не в силах отвести взора от его глаз. Ростом с быка, тело покрыто перьями в желто-бурую крапину, как у кречета… Пристальный, пронзительный, жадный взгляд пронзил ее холодным клинком, обездвижил, не оставил внутри ничего, кроме ужаса и чувства беспомощности. Напрасно она считала, что ёлсы и ётуны живут где-то в своем далеком Утгарде и ей на пути не попадутся никогда.