Так умирают короли. Владимир Васильевич ГриньковЧитать онлайн книгу.
Наш герой и его жена. Жена останется в машине, а супруга пошлёт обменять деньги. Действуй, как договаривались.
Он ободряюще улыбнулся мне и исчез. Почти сразу после этого я услышал, как за окном остановилась машина. Хлопнула входная дверь. Подошёл мужчина и заглянул в окно обменного пункта. Я узнал его. Самсонов показывал мне фотографию: четыре класса образования и трудное детство. Его били, как сказала жена, и нередко по голове. Я посмотрел на этого типа и на всю жизнь понял, что по голове бить детей нельзя, они потом вырастают дебилами.
– Это … деньги … меняете?
– А как же! – радостно подтвердил я.
– Доллары на рубли, ага?
– И доллары на рубли – тоже.
Деньги наш клиент носил в замызганном носовом платке. Поскольку платок оказался каких-то фантастических размеров, ему пришлось повозиться, чтобы извлечь пятидесятидолларовую бумажку. И тут из-за его спины – точно по сценарию – вырос Дёмин. Он бесцеремонно отодвинул клиента, изображая очень спешащего человека:
– Сегодня сотенные меняем, браток?
– Меняем, – кивнул я. – Вам сколько?
– Пока одну, – ответил Дёмин и выложил передо мной сторублевую купюру.
Наш клиент стоял рядом и безучастно наблюдал за происходящим. Я даже подумал, что Самсонов подобрал слишком уж тупого типа и ничего у нас сегодня не получится.
Дёминскую сторублевку я вставил в прорезь «волшебного аппарата», внешне напоминающего детектор валют, и тот с жадным урчанием проглотил купюру.
Через пару секунд из прорези с противоположной стенки «волшебного аппарата» выскочила стодолларовая бумажка. Я протянул ее Дёмину, мельком взглянув при этом на нашего клиента. Он клюнул! Лицо окаменело, и взгляд застыл – верный признак того, что начался мыслительный процесс. Как бы туп он ни был, но всю нереальность происходящего должен был постичь. Он стоял, мусоля в руках свою пятидесятидолларовую купюру, о которой, похоже, совершенно забыл. Я его не торопил. Когда человек думает и при этом сам процесс мышления даётся ему с трудом, не надо мешать.
Тем временем вернулся Дёмин.
– Слушай, браток, я подумал, что ещё пару сотенных поменяю. К тебе ведь не наездишься, а по Москве нигде больше не меняют так.
Клиент смотрел на Дёмина и при этом уже почти не контролировал себя. Если у человека отвисла челюсть – это означает, что он себя уже не контролирует, ведь так? Я представил, как всё будет выглядеть на телеэкране, да ещё с закадровым комментарием Самсонова, и мне стало очень смешно. Я едва сдерживался.
Две дёминские сторублёвки за пять секунд превратились в двести долларов. Дёмин спрятал доллары с буднично-озабоченным выражением лица.
– Заходите еще, – вежливо сказал я.
– Обязательно.
Дёмин ушёл. И только теперь я позволил себе обратить внимание на клиента. Тот был совсем никакой – делай с ним что хочешь.
– Вы что-то хотели? – подсказал я ему.
– Э-э-э…
Он слишком медленно возвращался к жизни.