Одержимые. Женщины, ведьмы и демоны в царской России. Кристин ВоробецЧитать онлайн книгу.
не излечивается. Медицина может только облегчить некоторые проявления „истерии“, да и то долговременным и настойчивым лечением и режимом, совершенно же побороть эту болезнь медицина бессильна». Установив, что Клюева когда-то была больна, но теперь полностью исцелилась, что она никогда не обращалась за помощью к врачам и что в отношении истерии медицина неэффективна, комиссия, занимавшаяся исследованием чудес, приписываемых Питириму, согласилась с отцом Гавриилом, что Клюева вылечилась благодаря божественному вмешательству188.
Совещаясь с врачами и включая их диагнозы, а иногда и подробные записи больничных журналов в отчеты о чудесах, Русская православная церковь признала, по крайней мере до определенной степени, авторитет медицины. Если бы до исцеления на мощах Питирима Пелагия Клюева обращалась за помощью к врачам, вероятнее всего, комиссия пришла бы к другому выводу, как в случае с тамбовчанкой Елизаветой Кононовой-Трошиной. Врачи диагностировали у Трошиной серьезное нервное расстройство. Однако сама Трошина утверждала, что лекарства, прописанные ей в психиатрической лечебнице, были неэффективными, пока она не выпила святой воды из колодца святого Питирима. Не имея возможности окончательно определить, повлияла ли на исцеление Трошиной святая вода или предписания врачей, члены комиссии не включили его в число чудес, официально приписываемых Питириму189. Чудеса должны были иметь неопровержимые доказательства.
Осознавая достижения науки, церковь никак не могла принять рационалистический аргумент о невозможности чудес. Сделать это означало бы подорвать церковную доктрину. Таким образом, церковные авторы отстаивали понятие чудесного в религиозных журналах, особенно после того, как разразился скандал о плохом состоянии мощей Серафима Саровского, ставший причиной витавших сомнений относительно его канонизации. Сергей Голощапов опубликовал в религиозном журнале «Вера и разум» мощную полемическую статью против современного скептицизма. Защищая библейские чудеса от нападок скептиков, он отверг представления эпохи Просвещения о Боге как о высшем часовом мастере и о Вселенной как о механизме, утверждая, что «чудо есть проявление силы Божией в мире духовном и вещественном» и что «чудеса Божии видимы всеми нами в явлениях природы… гармонии, целесообразности и красоты [мира]». Голощапов убеждает рационалистов не отвергать чудеса, называя их следствием естественных причин, и нападает на склонность ученых связывать так называемые чудеса с прихотями человеческой психики, которыми можно управлять с помощью гипнотизма, силы внушения, силы веры, воздействующих на нервную систему. «Почему, – спрашивает он, – если врач возвращает жизнедеятельность больному с помощью лекарств, мы не считаем это противоестественным, а если Иисус Христос, как Бог Всемогущий, как создатель врачующих стихий и сил природы сказал больному – встань и ходи, мы считаем за нарушение законов природы?» Признавая
Там же. 11. Л. 126 об. 127, 127 об.
Там же. 11. Л. 98 об., 99, 99 об.; 11. Л. 131–137 об.