Доводы рассудка. Джейн ОстинЧитать онлайн книгу.
как глупо ему, Чарлзу, совершенно без толку торчать дома. Отец так хотел познакомить его с капитаном Уэнтуортом, нет никаких причин не идти, и не пойти неловко; и, воротясь с охоты, он смело и решительно объявил о намерении своем тотчас переодеться и отправиться на обед в Большой Дом.
– Ребенок чувствует себя как нельзя лучше, – сказал он, – я сказал батюшке, что хочу быть, и он меня одобряет. Раз с тобой сестра, я, душа моя, совершенно спокоен. Разумеется, сама ты не захочешь его оставить, но ты же видишь, от меня никакого проку. Если что, Энн сразу за мною пошлет.
Жены и мужья обыкновенно знают, когда сопротивление бесполезно. По тону Чарлза Мэри поняла, что он обдумал свои слова и не стоит ему перечить. А потому она и молчала, покуда он не вышел из комнаты; но, едва Энн осталась единственной ее слушательницей, она заговорила:
– Значит, нам с тобой придется управляться с бедным больным ребенком; и за весь-то вечер больше ни одной живой души! Так я и знала. Такое уж мое счастье. Случись что неприятное, и мужчины вечно норовят улизнуть, и Чарлз такой же, как все. Бессердечный. Какая бессердечность – убежать от своего бедненького сынишки. Он, видите ли, хорошо себя чувствует! Да откуда он знает, что он хорошо себя чувствует и что через полчаса ему вдруг не сделается хуже? Вот не думала, что Чарлз может быть таким бессердечным. Уйти, забавляться спокойно, а ведь я – бедная мать, мне нельзя волноваться; уж кто-кто, а я-то совсем не в силах выхаживать ребенка. Я – мать, а значит, нельзя испытывать мое терпение. Я в ужасном состоянии. Ты сама видела, что делалось со мною вчера.
– Ты разволновалась от неожиданности, от потрясения. Это не повторится. Все обойдется, поверь. Я запомнила предписания мистера Робинсона, и я совершенно спокойна; и – знаешь, Мэри? – я готова понять твоего мужа. Не мужское дело – нянчиться с детьми. В этом они не сильны. Заботы о больном ребенке всегда ложатся на мать – таково уж материнское сердце.
– Полагаю, я не меньше других матерей люблю своего ребенка, но едва ли для больного от меня больше проку, чем от Чарлза; когда ребенок болен, я не могу вечно одергивать его и на него кричать. А ведь ты сама видела – только я ему скажу, чтоб лежал смирно, и он начинает вертеться. Я просто изнемогаю.
– Но разве могла бы ты веселиться, оставив его на весь вечер?
– А вот и могла бы. Сама видишь – папенька его может, а я чем хуже? Джемайма такая заботливая; она бы каждый час посылала нам известия. И почему Чарлз не сказал своему отцу, что мы все будем? Я теперь не больше его тревожусь за малыша. Вчера я ужасно тревожилась, а нынче все другое.
– Если, по-твоему, еще не поздно, пойди, пожалуй. Оставь малыша на мое попечение. Миссис и мистер Мазгроув не обидятся, если я с ним останусь.
– Ты не шутишь? – вскричала Мэри, и глаза у нее заблестели. – Боже! Очень верная мысль, удивительно верная мысль! Собственно говоря, отчего бы мне не пойти, ведь проку от меня здесь никакого – не правда ли? Я только понапрасну себя мучаю. Ты избавлена от терзаний матери,