Война: Журналист. Рота. Если кто меня слышит (сборник). Андрей КонстантиновЧитать онлайн книгу.
target="_blank" rel="nofollow" href="#n_32" type="note">[32], которого по зрению на фронт не отправили – у него очки были со стеклами сантиметровой толщины. Ну и папа – крупный политический обозреватель, «Международную панораму» вел… Маратик, естественно, хватает автомат – и на крышу. Мы сидим спокойно – какой, в жопу, десант, все ведь уже закончилось. Но тут вдруг слышим – с крыши длинными автоматными очередями лупить начали… Тут даже мы растерялись – если нет десанта, то в кого же тогда этот мгимошник лупит? А Милосердов, которому не удалось героически погибнуть на поле брани, весь аж расцвел – хватает телефонную трубку и кому-то докладывает, что Белый дом, мол, окружен израильским десантом, ведем бой и т. д. А среди прочего вдруг заявляет: «Принимаю решение на подготовку к ликвидации». Вот тут мы все по-настоящему перепугались, потому что ходили слухи, что, дескать, весь Белый дом нашпигован взрывчаткой и если что – достаточно нажать какую-то кнопочку, и общий привет… Бог его знает, была эта кнопка или нет, но я-то знал, что, если она есть, – мой псих ее обязательно нажмет. Очень уж ему хотелось героем стать. А Маратик, между прочим, наверху не унимается – лупит себе и лупит из автомата, он ведь, гад, на крышу с подсумком полез – как-никак четыре рожка… Мы с ребятами переглянулись – и у всех на рожах мысль одна: про эту кнопку. Милосердов между тем по всем советским учреждениям в Дамаске названивает – израильским десантом пугает. Мы перешепнулись и, чтоб не дай бог этот мудак до кнопки не дополз, решили электричество вырубить. Думали, что кнопка-то – она тоже электрическая… Это потом уже нам объяснили, что если такая кнопочка и была, то с автономным питанием… Короче, когда свет погас, Милосердов совсем обезумел, заорал: «Провода перерезали, суки!» – и куда-то понесся, завывая на ходу. Видать, кто-то в темноте, решив, что полковник к кнопочке бежит, ему ногу подставил – и вошел мой хабир своим лбом аккуратно в дверной косяк. И вырубился. А мы на крышу полезли за Маратиком, помню, радовались еще, что этот ухарь фанат с собой не захватил… Там ведь что оказалось… Когда Маратик из кондиционированного помещения вылез, у него очки сразу запотели – ночь-то была душная, он их решил было протереть, но от волнения так руки тряслись, что уронил их с крыши-то. А без очков он не видел ни хрена. Только размытые какие-то очертания. Напротив Белого дома стояло здание корейского торгового представительства, мирный дом, где на крыше простыни сушились, как на Востоке принято. Маратик с перепугу и сослепу эти простыни за парашюты десантников принял и открыл беспощадный огонь… Слава Богу, не убил никого: корейцы – люди дисциплинированные, как только стрельба по дому пошла – попадали все на пол, так и лежали потом всю ночь… Единственной жертвой «отражения еврейского десанта» стал один бедолага прапорщик: он приперся в наше торгпредство водки шлепнуть, когда Милосердов туда позвонил и сказал, что сброшен на город десант. Этого прапора