Московская сага. Василий АксёновЧитать онлайн книгу.
Никитич опустился на предложенный стул и, стараясь скрыть раздражение (чем же еще была вызвана излишняя потливость, если не раздражением), сказал, что склонен присоединиться к мнению Ланга – болезнь серьезная, но в операции нужды нет.
– Ваше мнение расходится с мнением Политбюро, – медлительно, подчеркивая каждое слово, произнес тот, кого Борис Никитич почти подсознательно определил как заплечных дел мастера, «расстрельщика».
– В Политбюро, кажется, еще нет врачей, – ответил он пренеприятнейшим тоном. – Для чего, в конце концов, меня вызвали на консилиум?
«Расстрельщик» впился немигающими глазами в лицо – почти нестерпимо.
– Становясь на такую позицию, Градов, вы увеличиваете накопившееся к вам недоверие.
«Накопившееся недоверие…» – теперь уже он весь покрылся потом, чувствовал, как стекает влага из-под мышек, и понимал, что потливость вызвана не раздражением, но ошеломляющим страхом.
Чекист извлек из портфеля объемистую папку, без всякого сомнения – досье, личное дело Государственного Политического Управления на профессора Б. Н. Градова!
– Давайте уточнять, Градов. Почему вы ни разу не указали в анкетах, что ваш дядя был товарищем министра финансов в Самарском правительстве? Не придавали этому значения? Забыли? И парижский его адрес вам неизвестен – улица Вожирар, номер 88? И ваш друг Пулково не навещал вашего дядю? А вот скажите – встречались вы сами с профессором Устряловым? Какие инструкции привез он вам от вождей эмиграции?
Семь этих вопросов подобны были мощным ударам кнута, и только после седьмого наступила пауза, сродни удушению.
– Что вы говорите, товарищ? Да как же можно так говорить, товарищ…
Любовно отглаженный носовой платок, прижатый к лицу, мгновенно превратился в унизительную тряпку. «Расстрельщик» бешено шарахнул кулаком по столу:
– Тамбовский волк тебе товарищ!
Борис Никитич вбок потянул свой изысканный галстук. Позднее, анализируя это состояние и унизительные движения, он все оправдывал неожиданностью. Так, очевидно, и было; мог ли он предположить, что в родной клинической обстановке ждет его допрос с пристрастием.
Второй чекист, «либерал», не без некоторого возмущения повернулся к товарищу:
– Возьми себя в руки, Бенедикт! – Тут же приблизился к Градову, мягко притронулся к плечу. – Простите, профессор, у Бенедикта порой нервы шалят. Последствия Гражданской войны… пытки… в белых застенках… Классовая борьба, Борис Никитич, порой принимает очень жестокие формы… что делать, порой мы становимся жертвами истории… вот поэтому и хотелось бы избежать ошибок, рассеять недоверие, накопившееся к вам, а стало быть, увы, чисто механически, и к вашим детям… при всем огромном уважении к вашему врачебному искусству… особенно важно, чтобы ученый с таким именем занял правильную позицию, показал, что ему небезразличны судьбы республики… что он сердцем, сердцем с нами, а не холодным расчетом буржуазного «спеца»… и вот в таком важнейшем деле, как спасение нашего героя командарма Фрунзе,