Одно солнце на всех. ЛАРИСА ПОРХУНЧитать онлайн книгу.
эта та, что целиком и полностью посвящена братьям нашим меньшим.
Андрей, смышленый и вдумчивый не по годам, шагал рядом и внимательно слушал, иногда вставляя несколько слов, но, в основном, молча, но одобрительно поддерживая. Иногда я думаю, как же мне не хватает сейчас этого. Вот этого спокойного и осознанного понимания и соучастия. Сопереживания… Когда тебя принимают, не потому что ты говоришь что-то необычайно умное или успела добиться в жизни каких-то выдающихся результатов, нет… А просто потому что ты, это ты. Вот такая долговязая, конопатая и несуразная. Строящая легчайшие и громоздкие замки, наполненная термоядерной смесью из Джерома, Чехова и Даррелла и несущая иной раз, полную околесицу…
И рядом твой младший брат, которому не нужно ничего доказывать, с которым вы любите друг друга несмотря ни на что. Не взирая ни на какие разногласия и конфликты, не обращая внимания на полное противоречие интересов и взглядов, и даже с учётом кардинальных отличительных признаков по полу, темпераменту и возрасту, вы самые, что ни на есть, родные. В самом высоком значении этого слова.
В то время о котором идёт речь, я в самом деле считала тогда это место чем-то вроде тюрьмы, которая застит свет моих необузданных мечтаний, перекрывает воздух свободы и мешает выйти на широкую, праздничную дорогу насыщенной, взрослой жизни. Я мечтала уехать далеко-далеко… И зажить своей невозможно пленительной, настоящей жизнью.
Брат, разумеется, был посвящён в это до мельчайших подробностей, поскольку с раннего детства был тайным поверенным почти всех моих секретов. Помню, как жаловалась ему на отсутствие подруг, даже не подозревая, что самый искренний, честный и преданный друг всегда был рядом со мной.
В тот вечер мы бродили в капонирах час или около того, и перед самым уходом, не сговариваясь, поднялись на самый дальний холм. И замерли в немом изумлении от открывшейся перед нами, изумительной картины. Огромное, предзакатное солнце лило мягкое, ласковое золото своих прощальных лучей на рапсовое поле, сливаясь с ним у горизонта в заключительном, бархатно-жёлтом поцелуе. В самом низу, под нами, зрелая, густо-зелёная трава шёлковой волной укрывала от вечерней прохлады богатейшее, полевое многоцветье. И на самой границе между этим оранжевым и разноцветно-зелёным беспредельем паслась тёмно-коричневая лошадь с длинноногим жеребёнком, невозмутимо прядая ушами и неспешно пощипывая траву. Они стояли в лучах заходящего солнца, окутанные тончайшей, золотистой дымкой словно ореолом.
Картина эта была столь неописуема прекрасна, что я помню, как у меня захватило дух. Мне даже кажется, что какое-то время мне было трудно дышать. Вот именно от созерцания подобной красоты, рождаются величайшие произведения искусства. Мне не терпелось тогда сказать что-то подобное, но у меня не нашлось слов. Я помню, что в какой-то момент мне вдруг захотелось заплакать…
Брат стоял неподвижно и молча. И хотя он с самого детства был человеком малоразговорчивым и совсем не сентиментальным, я лучше всех