Выше звезд и другие истории. Урсула Ле ГуинЧитать онлайн книгу.
то вода снизу ему не грозила, только вода сверху.
На западе Орегона всегда было дождливо, но теперь теплый дождь лил все время, постоянно, не прекращаясь. Как будто живешь в бесконечном водопаде из теплого супа.
«Новые города» к востоку от Каскадных гор – Юматилла, Джон-Дей, Френч-Глен – появились там, где тридцать лет назад была пустыня. Летом в тех краях по-прежнему было зверски жарко, но осадков за год выпадало всего сорок пять дюймов по сравнению со ста четырнадцатью дюймами в Портленде. Стало возможным интенсивное сельское хозяйство, пустыня процветала. Население Френч-Глена доросло до семи миллионов. Портленд со своими тремя миллионами жителей и нулевым потенциалом роста остался далеко на обочине прогресса. Этому городу было не привыкать. Да и какая разница? Недоедание, скученность, основательно загаженная окружающая среда стали нормой. В «старых городах» было больше цинги, тифа и гепатита; в «новых» – больше преступлений, убийств и насилия. В первых бал правили крысы, во вторых – мафия. Джордж Орр остался в Портленде потому, что всю жизнь там жил, и потому, что не верил, что где-то еще можно жить лучше или просто иначе.
Мисс Крауч с дежурной улыбкой сразу пригласила его войти. Орр полагал, что в кабинетах психиатров, как в кроличьих норах, всегда есть передняя и задняя двери. В этом второй двери не было, но все равно казалось маловероятным, что пациенты тут могут столкнуться друг с другом. На медицинском факультете сказали, что практика у доктора Хейбера небольшая, потому что в основном он занимается исследованиями. У Орра сложилось впечатление, что его направили к врачу дорогому и престижному, и свойское обхождение доктора вкупе с его мастерскими ухватками сперва это впечатление подтвердили. Но сегодня, уже не так нервничая, он заметил и другое. В кабинете не было ни платины с кожей, говорящих о финансовых успехах, ни грязных пробирок, которые бы говорили о презрении ученого к материальному комфорту. Стулья и кушетка покрыты винилом, стол – металлический с пластиковым ламинированием под дерево. И при этом абсолютно ничего натурального. Белозубый, здоровенный, с копной коричневых волос доктор Хейбер сразу же гаркнул: «Добрый день!»
Его дружелюбие не было фальшивым, но казалось преувеличенным. В нем чувствовались и настоящая теплота, и общительность, но они были заламинированы профессиональными приемчиками и задавлены его неестественным, принужденным поведением. Орр почувствовал, что Хейбер хочет и помочь, и произвести хорошее впечатление; доктор, как показалось Орру, до конца не уверен, что другие люди существуют, и рассчитывает, что, если он им поможет, то докажет тем самым их реальность. И «Добрый день!» он кричит так громко, потому что никогда не знает, ответит ли кто-нибудь. Орру захотелось сказать что-нибудь приветливое, но личные темы были вроде неуместны.
– Похоже, Афганистан вступит в войну, – сказал он.
– Угу. С августа к тому шло.
Ну конечно, врач ориентируется в мировой повестке