Счастливые девяностые. Воспоминания обычного ребёнка о необычном времени. Юрий ОкуневЧитать онлайн книгу.
Я начинаю понимать ужас ситуации, сажусь прямо на крыльце. Рыдаю. Рядом с любопытством на меня смотрит рыжий котёнок. Я, как родственная уличная душа, протягиваю ему руку, чтобы погладить. Но взаимностью он не отвечает и в страхе прячется под крыльцом.
В какой-то момент я слышу, как меня зовут, выглядываю посмотреть – но в окне бабушкиной квартиры никого нет. Возвращаюсь на место рыдать, пытаться примириться с реальностью (на самом деле ни черта не понимая в этом, но что взять с ребёнка?).
Через минуту на порог вылетает бабушка в ужасе от того, что я действительно пропал. Забирает в охапку, ведёт домой. Причитает и одновременно ругает, что напугал.
После в доме стоит звенящая тишина. Обед и вечерний чай перед сном оканчивают день вполне мирно…
Самое обидное, что все страдания и пятиминутная жизнь на улице оказались напрасными: в книге оказалось гораздо больше текста, чем картинок. В итоге именно прочитать её я решил спустя несколько лет. Книжка оказалась удивительно хорошей, не пожалел потраченного времени, некоторые сюжетные ходы помню до сих пор.
Как раз оттуда я узнал про классическую загадку Сфинкса: кто утром ходит на четырёх, днём на двух, а вечером на трёх ногах?
Ответ знаете?
Кризис 1998 года
Говорят, в этот кризис рухнули многие и многое. Россия зацепила доминошками и нашу Латвию.
Только вот я этого не помню. У меня были другие дела.
На этой позитивной ноте тему и закроем.
А полечиться?
Наша детская поликлиника располагалась в здании обычной пятиэтажки (литовский проект). Три подъезда обычных, жилых, а последний отдан полностью под медицину.
Чтобы найти врача, нужно подняться на нужный этаж, зайти в «квартиру» и пройти до конца. Врачи сидят в дальних от входа комнатах, гостиная превращена в зал ожидания. Коридор-кухня обычно закрыты. На первом этаже лаборатория для анализов и гардероб, на втором – регистратура.
Наша семейная доктор сидела на четвёртом этаже, в кабинете справа. Спустя несколько лет она уехала в Россию ухаживать за больной мамой.
Другая доктор пробыла с нами до самой пенсии и ушла на неё относительно недавно, предварительно перебравшись из пятиэтажки в новый построенный городом корпус. В нём совмещается поликлиника и социальное жильё. Но это уже вторая половина 2010-х.
Как ни странно, в целом кабинет семейного за тридцать лет мало изменился: полка с пухлыми бумажными историями болезни, которые стоят по годам рождения и в них постоянно вклеивают листы с новой информацией о пациенте; заваленный бумагами стол врача и медсестрички; кушетка, холодящая спину, если тебя кладут для детального осмотра, чаще всего живота; весы в углу – сегодня они электронные, а раньше – металлические, с грузиками на металлической линейке; куцый цветок на окне или столе; два стула: на один сажают пациента, а на второй – родителя. Или сажают второго пациента, которого осматривает медсестра, пока врач занят первым.
Самое необычное лечение, которое мне назначали было связано то