В Линкольнвуде гаснет свет. Джефф РодкиЧитать онлайн книгу.
поженились, Джен выпивала только по вечерам в выходные, да и то рюмки три или, может, пять.
Потом, летом две тысячи первого, Джен забеременела Хлоей и целых девять месяцев не пила ничего. Настоящее достижение, особенно с учетом того, что в это же время произошла самая крупная трагедия в ее жизни.
На одиннадцатой неделе беременности и двадцать второй минуте ее рабочего дня на двадцать шестом этаже Всемирного торгового центра в Северную башню врезался самолет. От шока и замешательства Джен выбралась оттуда не так быстро, как могла бы. Когда она наконец добралась до их с Дэном двухкомнатной квартиры в районе Флэтайрон, волосы ее были покрыты пеплом, а в голове мелькали картинки, которые будут мешать ее сну следующие несколько месяцев.
Но посттравматический стресс меркнул перед мыслью о том, что токсины могут сотворить с ее ребенком. Через неделю после атаки, когда воздух в их районе – в трех километрах от торгового центра – погустел от химической вони, так что жители даже окна не могли открыть, «Америкэн Экспресс» переместил отдел Джен во временные офисы на Уолл-стрит, всего в паре кварталов от еще горящих обломков. И отдел кадров, и федеральное правительство клялись, что воздух был безвреден, в то время как «Голдман Сакс», расположенный на той же улице, велел беременным сотрудницам оставаться дома.
А в октябре всех напугали спорами сибирской язвы, что стало просто вишенкой на торте.
Несмотря на все это, Джен не притрагивалась к выпивке. Хлоя родилась в апреле две тысячи второго, и Альтманы решили купить дом в Линкольнвуде. В июле у Джен закончился декретный отпуск, но в «Америкэн Экспресс» она не вернулась. Ее план растить детей в городе, совмещая материнство и работу, больше ей не подходил. Дэн согласился с решением жены стать домохозяйкой, и отчасти потому, что так его не мучила совесть за долгие рабочие дни в «Уилмер Хэйл». Доктор Розенцвайг, психиатр Джен, тоже одобрила этот выбор.
– Я когда спрашиваю себя, – объясняла Джен совоподобной женщине, так похожей на беспристрастную версию ее матери, – что важнее – быть с дочерью или увеличить количество владельцев платиновых карточек на три процента? Ответ очевиден.
– Вы принимаете правильное решение, – сказала доктор Розенцвайг.
– Я тоже так думаю, – согласилась Джен.
Только спустя десять лет она поняла, как ошибалась. Но все минусы материнства – мозг, превратившийся в пюре, потеря одобрения со стороны коллег и отсутствие контакта с человеческим существом, которое могло разговаривать полными предложениями и не писало в подгузник, – давили на Джен так сильно, что к две тысячи пятому году, когда Альтманы, уже с маленьким Максом, переехали в дом на Брэнтли-серкл, Джен считала бокал вина перед ужином чем-то обязательным.
В огромном новом доме по соседству, с четырехлетней Элайзой, восемнадцатимесячным Генри и вечно отсутствующим инвестором Джоном, жила Эрин Тирнан.
Женщины идеально подходили друг другу. Хлоя и Элайза, рожденные с разницей в пару месяцев, моментально подружились. Макс и Генри тоже полюбили играть вместе. Или скорее играть параллельно