Избранное. Валентин Павлович СвенцицкийЧитать онлайн книгу.
шел, обнявшись с Тереховым, и бормотал:
– Смертию смерть поправ… Это, брат… это, брат, тебе не шутка…
Ника в новых перчатках шел под руку с Зоей.
– Я ни за что не буду с ним христосоваться.
– Это вы так говорите, а потом возьмете и похристосуетесь.
– Вот еще!
– Ну, дайте мне слово, что не будете.
– Да вам-то что?
– Вот странно.
Ника покраснел.
О. Иоанн Воздвиженский только что сел за стол и очищал красное яйцо.
– А кулич-то перекис, матушка…
– Полно тебе, ничего не перекис… Это от изюму.
– Перекис.
– Всегда ты мне назло выдумаешь.
– Не назло, а только – что надо вовремя вставать. Дрыхнешь, а куличи перекисли…
– Это изюм, а не перекисли…
– Уж какой там изюм… Ну-ка, колбаски дай…
Ваня вырвался-таки от гувернантки и, стоя посреди улицы, орал во все горло:
– Христос воскресе из мертвых…
Лошади в испуге шарахались в сторону.
– Ma tante[8], – говорил Коко, – Христос воскресе!
– Воистину…
– А поцелуй?…
– Я не христосуюсь.
– Но я же племянник.
– Мало ли что, но вы мой ровесник.
– Но, ma tante, ведь Христос же воскрес!
– Знаю, знаю! Но о поцелуе и думать нечего!..
– Вы после этого не христианка.
Все ликовало, все радовалось. Звон рос с каждым часом. Лихачи мчались все быстрее. Генералы, офицеры, студенты, лицеисты, гимназисты, штатские, на парах, на рысаках – все двигалось, торопилось, неслось, как ураган.
Христос, никем не замеченный, прошел через весь город. По-прежнему за ним в отдалении шло несколько человек.
Выйдя за город, Христос остановился. Старый-старый старичок, не решаясь подойти к Нему, встал на колени и прошептал:
– Воистину, воистину воскрес!..
III
Макаровну попутал нечистый. У соседки был чулан, замок на нем висел полусломанный, а в чулане хранились пустые бутылки, которыми соседка торговала.
Пришла Макаровна вечером уставшая, голодная: никто не купил ее семянок. Ни денег, ни хлеба… И приди ей на ум забраться в чулан и украсть пустые бутылки. Старуха она старая, забрала бутылок много, пошла и упала на дворе. Соседка ее, у которой она украла, с бутылками этими и подняла. Пришел дворник, составили протокол. Макаровну отдали под суд.
Макаровна просидела в тюрьме недолго: боялись, что не доживет до суда. Во имя правосудия дело ускорили. На первый день Фоминой недели под конвоем доставили в суд.
Макаровна покорно дожидалась своей очереди. Только глупые слезы сами собой бежали по ее морщинистому лицу.
«Украла, согрешила, – думала Макаровна, – поделом мне. Суд царский! Заботится он об нас!»
Дошла очередь до Макаровны. Ввели ее в залу суда.
Перекрестилась она на образ и поклонилась на все четыре стороны.
– Как вас зовут? – спросил председатель.
– Макаровна.
– Это отчество, а имя ваше?
– Марья Данилова.
– Сколько
Моя тетя