Амур-батюшка. Золотая лихорадка. Николай ЗадорновЧитать онлайн книгу.
едут, купцы…
– Я у вас в Забайкалье свадьбы видел, – заговорил Тимошка Силин, – так казаки калым за девок берут.
– Как же, это что казаки, что крестьяны – первая статья, – ответил Кешка. – У кого девок много, тот и богат. Замуж выдавать – с жениха калым.
– Это только разговор! – сказал Егор, не веривший, чтобы весь народ был такой. Ему казалось, что казачишки хвалятся зря.
– Другой-то муж после с нее весь калым выверстает, – усмехнулся Петрован. – К купцу ее сведет на проезжую… Вот тебе и вся недолга!
– Жену-то! – воскликнула Наталья.
– А кого же? Что ж на нее глядеть, – пьяно усмехнулся Петрован.
– Будет врать-то! – сказал ему Кешка.
– Такого-то окаянного мужика топором зарубить! – с чувством сказала Наталья.
– Пошто ты его рубить будешь? Он не кедра тебе. Или на Кару[17] захотела? Там тебя надзиратель не спросит, хочешь ты али нет спать с ним… – с обидой в голосе проговорил Петрован. – А муж-то для тебя же старается…
Петрован умолк, но в глаза никому не глядел.
Все молчали.
– Попутный потянул, однако, завтра будем на Додьге, – поднялся Кешка. – Пойти к себе, – зевнул он, – спать уж пора.
Вдали белели палатки, ветер доносил оттуда запах жареного мяса.
Казаки, распрощавшись с переселенцами, удалялись в отблесках костра.
– Накачало его в лодке-то, на земле не стоит, – кивнул Тереха Бормотов на захмелевшего, шатавшегося Петрована.
– Ну и Петрован!.. – вымолвила Наталья.
– Кешка-то поумней и поласковей его, – отозвался дед. – Вовремя его увел, а то твой-то чуть было не осерчал.
– Кабы не барин, я бы ему наляпал по бесстыжей-то роже, – сказал Егор, – знал бы, какие тут переселеночки…
День я му-учусь, ночь страда-аю и споко-о-ою не найду-у, —
вдруг тонко и пронзительно запел где-то в темноте Кешка.
– Вот барин-то услышит, он те даст!.. – поднимаясь, добродушно вымолвил Кондрат и, сняв с сука просохший армяк, стал надевать его, осматриваясь, как в обновке.
Я не подлый, я не мерзкий, а раз-уд-далый ма-аладец! —
еще тоньше Кешки подхватил Петрован.
– Тянут, как китайцы, – улыбнувшись, покачала головой Наталья, выглядывая из-под полога, где она укладывала ребятишек.
Перемокли, передрогли от амурцкого дождя-я-я, —
вкладывая в песню и тоску и жалость, вместе нестройно проголосили казаки.
Отыш-шите мне милую, расскажите страсть ма-ю…
– Ну и жиганы!.. – засмеялся дед, хлопая себя ладонью по ляжкам.
Егор уж не сердился. «Жизнь их собачья! – подумал он. – На Каме тоже зимой тракт. До продажи жен там не доходили, но из-за денег много было греха, и разврат кое-где заводится от городской жизни, – люди идут на все, лишь бы нажиться. А тут, видно, нрав людской еще жестче».
Егор подумал, что старосел на Додьге – птица одного полета с этими казаками,