Сожженная карта. Тайное свидание. Вошедшие в ковчег. Кобо АбэЧитать онлайн книгу.
Этот метод придуман мной, и другие агенты очень высоко оценили его, и теперь им пользуюсь уже не я один. Шеф в счет не идет. Для него вообще любая инициатива, только потому, что это инициатива, выглядит нелепицей.
Конечно, в идеале такого рода наблюдения лучше всего вести ночью. И требуется для этого как минимум два часа. Разделив с портретом воображаемую трапезу, нужно, став начальником, приказывать ему, став товарищем, выслушивать жалобы, став подчиненным, получать от него выговор; если это женщина, попытаться лечь с ней в постель, если это мужчина, попытаться самому превратиться в женщину и предложить ему себя. Но в отношении его я еще подобный метод не использовал. И скорее не из-за пренебрежения к своим служебным обязанностям, а потому, что в самой заявительнице было нечто такое, что связывало инициативу, – здесь уж ничего не поделаешь. Гораздо больше, чем его исчезновение, не давали мне покоя, казались дурно пахнущими истинные намерения заявительницы. Действительно, я и теперь далеко не освободился от подозрения, что, возможно, ее заявление о розыске – ловкий трюк, рассчитанный на то, чтобы еще лучше утаить место, куда он скрылся…
Однако тот, кто сеял семена подозрений, тот, кто обволакивал все вокруг меня непроницаемой тучей – зять исчезнувшего, – мертв… и сильный ветер уже разогнал на небе тяжелые тучи, и теперь сквозь разрывы в них выглянуло долгожданное солнце… и если сейчас снова посмотреть на его фотографию…
Его фотография, повернутая ко мне головой, снова лежит перед сторожем автомобильной стоянки… облитый ленивым голосом: «Восемьдесят иен», я протягиваю пятисотиеновую бумажку, положив на нее его фотографию: «Сдачи не нужно»… Не особенно редкие, но уже начавшие редеть волосы, неровно подстриженные на висках…
– Хотел вас кое о чем спросить…
Беспрерывно двигающий губами старик – ноги укрыты одеялом, поверх которого на коленях лежит раскрытый комикс, – подняв на лоб очки, подозрительно переводит налитые кровью глаза с фотографии на пятисотиеновую бумажку.
– У вас под одеялом, наверно, стоит хибати, чтобы ноги греть. Это вредно для здоровья. У вас и глаза такие красные от газа.
– Электрическая она у меня, хоть и плохонькая…
– Значит, здесь у вас слишком сухой воздух.
– Чайник я на ней грею…
– Простите, немного отвлекся. – Смеюсь я нарочито весело и пододвигаю еще ближе к старику пятисотиеновую бумажку. – Человека на этой фотографии не припоминаете? Может быть, дело это и давнее, но все же…
– А что такое?
– Машину угнанную ищу.
Стоило мне произнести эти слова, первыми пришедшие на ум, как тут же улавливаю исходящее от лица, запечатленного на фотографии, огромное своенравие, и тогда вроде бы без всяких причин мое отношение к нему как к потерпевшему неожиданно оказывается поколебленным. Нет никаких оснований считать его потерпевшим – с таким