Бездна. Юрий НикитинЧитать онлайн книгу.
всегда всем готов помочь, позаботиться, потому и любим, хотя его вскоре унесло в дебри полунауки, а то у нас всё слишком мирно и недвижимо, деятельность фёдоровцев вообще замерла на то время…
Нет, его вызывать уже не стоит, потерян.
Глава 4
Я застал время, когда в Москве было девятнадцать миллионов жителей, а сейчас с этой автономностью и виртуалом и одного не наберётся. Остальные в пригородах, а пригородом теперь стала вся планета.
Большие города практически опустели, целые районы как бы вымерли, но здания, что странно, не разрушаются, в них всегда есть свет, вода, газ и все удобства, заходи и живи, где хочешь.
Сейчас, когда энергия берётся вроде бы ниоткуда, всё работает само по себе, принтер выдает любую еду, только прикажи, можно со всеми удобствами устраиваться хоть на вершине Гималаев, вот и оказалось, что большинство жило в мегаполисах из необходимости.
Но мы, наша дружная группа, всё-таки держимся Москвы, пусть и не центра, но так, чтобы и до него рукой подать. Зачем, не знаем, просто привычка. В квартире чтобы метров побольше, а место к Красной площади поближе, это что-то пещерное, но пусть, мы горды блюдением или даже блюдством традиций.
И вообще держимся, у нас же цель, программа, о которой практически и сами забыли, но вот вдруг оказалось, что реализация, что всегда отодвигалась, вдруг сама сделала скачок нам навстречу.
На улице вечная весна, идеальная погода, солнышко и едва уловимое движение воздуха, что даже ветерком не назовешь. Прохожие встречаются редко, такие же традиционники, как и мы, кто-то даже одет с вызовом, типа под эпоху Пушкина или древнее викинговье, кто-то в хайтековском, и не разберешь, то ли в самом деле перестроил даже тело помимо одежды, то ли держит уровень визажности, а заглянуть глубже нехорошо, приличные люди так не делают.
Мимо пронесся, обдав запахом старинного самосада, на древнем велосипеде дедуган с развевающейся, как у деда Мазая, бородищей. Крутит педали с энтузиазмом, привстаёт, лихо и азартно приподнимаясь над седлом, Все мы, дожившие до эры регенерации, обычно выбирали себе облик двадцати-тридцатилетних, какими были в лучшие, как считается, годы. Лишь потом, когда оказались в толпе одинаковых молодых дураков, начали менять внешность. Большинство выбрали в интервале от сорока до шестидесяти, когда ещё и сила в норме, и смотришься не юнцом, а солидным и повидавшим жизнь.
Некоторые пошли дальше, как вот этот, видимо что-то с этим возрастом связано особенное. Или просто выпендривается, зависимость внешности от возраста теперь давно потеряна, как у жаб хвосты.
Исчезли все эти осточертевшие деятели шоу-бизнеса, певцы, танцоры, вообще артисты кино, всё это гораздо лучше делают виртуальные персонажи, даже на встречах раздают автографы, с ними можно сфоткаться и даже пощупать, а при большем желании и повязаться.
Пока я медленно шел через площадь, дважды со мной поздоровались. Я отвечал вежливо и с доброжелательной улыбкой, оба раза приподнимал край воображаемой шляпы.
Когда