Сукины дети 2. Помереть не трудно. Татьяна и Дмитрий ЗиминыЧитать онлайн книгу.
выше этой груди я разглядел гораздо позже. Поймите меня правильно: нечасто удаётся увидеть столь впечатляющий… объект.
– Стригой… стригой…
Шепот полз по бару, как болотный туман. Увлечённый осмотром барменши, я не сразу сообразил, что направлен интерес в мою сторону. А когда сообразил – невольно потянулся к пистолету.
Ощущение взглядов было почти физическим. Они словно прокалывали кожу, проникая внутрь, в самую плоть… Это было очень неприятно.
– Остынь, кадет, – негромко приказал Алекс. – Просто дай им себя рассмотреть.
– Что-то мне не нравится, когда меня так рассматривают, – буркнул я, подавляя желание спрятаться за спину шефа. Кулаки я держал сжатыми, глубоко в карманах куртки – во избежание.
– Руки, кстати, покажи, – мягко посоветовал шеф. – А то, не ровен час, подумают…
– Может, тогда уйдём?
– Ещё чего, – Алекс снял перчатки, цилиндр, зажал трость под мышкой. – Привыкай, кадет.
– К чему?
– К тому, что не все вокруг лохи, кроме тебя, – и он, не оглядываясь, пошел к барменше.
Я знаю, что Алекс при этом обворожительно улыбался, и протягивал к женщине обе руки… А я, стараясь не обращать внимания на враждебные взгляды, направился к столику в самом тёмном углу.
Лавей меня пометил. Почти превратил в такого же, как он, энергетического вампира. Или, как говорят культурные люди – стригоя. "Почти" – потому что я так и не прошел конечной инициации. Колдун погиб раньше. Но от первой метки меня это не избавило.
Когда Лавей погиб, я чуть было не отправился вслед за ним – всё шло к тому, что восход солнца просто меня сожжет.
Сейчас я нередко ловлю себя на мысли, что просто выйти на солнце – было бы гораздо гуманнее…
Прошел почти месяц, а я до сих пор не переношу тесных замкнутых помещений, подвалов и прикосновений серебра к голой коже. И не потому, что оно обжигает – это-то как раз и не проблема. Просто у меня развилась адская идиосинкразия. Как увижу серебро – так представляю себя замотанным в цепи и похороненным заживо в гробу…
Побочным эффектом моего выздоровления стала некоторая обесцвеченность – волосы словно вобрали в себя тусклый оттенок серебра, с кожи исчезли все веснушки, а глаза сделались бледно-голубыми. Как ледышки. Словом, пропал весь меланин.
Еще есть такая штука: гемоглобин. В моём организме его теперь недостаточно. Приходится восполнять, поглощая плохо прожаренные стейки, гранатовый сок и морковку тоннами. А в тумбочке рядом с кроватью хранить стратегический запас гематогена.
В то же время я стал как будто сильнее. Это свойство первой заметила Антигона – когда попросила меня перетащить сейф из офиса в кабинет шефа, и я спокойно поднял его один, без посторонней помощи. Ночное зрение, опять же – штука удобная. И нюх, как у сеттера… Вот он доставлял больше хлопот, чем радости. Жженные перья, чужой перегар, горелая полынь – эти запахи могли вырубить обоняние на неделю. Страшно подумать, что будет, если я нюхну нашатырного спирту…