Франкенштейн и его женщины. Пять англичанок в поисках счастья. Нина АгишеваЧитать онлайн книгу.
как раз заворачивала за угол. Почему ей так плохо сейчас? Явно хоронили какого-то важного человека для Сан-Теренцо. Может, бывшего мэра. Или уважаемого всеми учителя. Или доктора. И там рядом было столько заплаканных женщин в черном – почему эта ушла? Тайная любовница? Сестра, отринутая братом? Та, кто страшно виновата перед покойным? Грешница? Или святая? А может, это тень Мэри Шелли в платье от “Armani” шла сейчас перед нами по набережной Залива поэтов?..
Тайна – это все-таки всегда женщина, а не мужчина. Те, кто назвал морской путь от Сан-Теренцо до Леричи Заливом поэтов, забыли, что здесь жила еще и Мэри Шелли, в свои девятнадцать лет написавшая “Франкенштейна” – вот его-то, кстати, сегодня точно читают и перечитывают. Здесь сводила Шелли с ума своим пением и красотой Джейн Уильямс. Сюда приезжала сводная (именно сводная! У них не было ни общего отца, ни общей матери) сестра Мэри Клер Клэрмонт, прожившая – будто за всех них! – долгую жизнь. Отсюда Мэри писала письма своей единоутробной сестре Фанни Имлей, а Шелли – своей первой жене Гарриет: оба адресата, совсем молодые женщины, еще при жизни поэта совершат самоубийство. И еще одна, которая никогда не была в этом благословенном крае, но чье присутствие здесь совершенно очевидно, – это мать Мэри Шелли, бунтарка Мэри Уолстонкрафт, автор библии феминисток – книги “В защиту прав женщин”. Их голоса и сегодня звучат над морской гладью и каменными валунами, окаймляющими пляжи, над вечнозелеными кипарисами и пиниями, над оливковыми и апельсиновыми деревьями, и алые камелии, цветущие здесь даже зимой, как капельки крови, напоминающие о былых сердечных бурях. Что эти женщины хотят нам рассказать? И далеко ли от них ушли мы, создавшие движение #MeToo и провоцирующие мир новой этикой?
Мэри Шелли в чем-то опередила своих гениальных современников, создав бессмертный образ Франкенштейна – страшного порождения человека, насилующего и убивающего беззащитных. Сейчас уже мало кто помнит, что Франкенштейн – всего лишь имя создателя этого гомункула, героя ее романа Виктора Франкенштейна. Он давно стал символом грубой безжалостной силы, наводящей страх и ужас. Похоже на абьюз, верно? И совсем уже никто не знает, что импульсом для написания Мэри романа стала картина Генриха Фюсли “Ночной кошмар” – ее репродукция много позже висела на самом почетном месте в приемной Зигмунда Фрейда. Там уродливый инкуб восседает на красавице в белом, раскинувшейся во время сна. Шокирующий чопорное английское общество женатый художник-бисексуал Фюсли был страстной любовью… матери Мэри Шелли – Мэри Уолстонкрафт. Она даже предложила ему и его жене Софии жить втроем – не здесь ли начало странного, осуждаемого многими союза трех молодых людей – Мэри и Перси Шелли и Клер Клэрмонт? И как соединить две попытки самоубийства самой Мэри Уолстонкрафт из-за любви (к счастью, неудавшиеся) с ее требованием полной независимости женщины от мужчины? А Мэри Шелли – не послужили ли Байрон и ее муж Перси Биши прототипами Франкенштейна (важно! Здесь и далее, в том числе в