Странные люди, странные места. Володя ЗлобинЧитать онлайн книгу.
нался медовый Спас,
чей-то голос упорно твердил: баклажаны взвесьте,
почему же так дорого, блин, а кому легко.
Он стеснялся, конечно, но стал широко известен,
а особенно в секте любителей рюкзаков.
Злая белка истории носится по спирали.
Динозавры не слопали белку, и очень жаль.
Говорили ещё, что он бог. Это точно врали.
Где сияние, истина, где у него скрижаль?
Вот скрижали, сияния, гласа никто не помнит,
что прямое свидетельство – просто прохожий чел.
Санитары запомнили, как говорящий пони
рассуждал о вселенной, и прочее в том ключе.
В полночь были показаны лучшие звездопады,
звёзды сыпались с неба. Брахман обнимал Махди.
Санитары немного потом изменили взгляды,
чем пополнили орден любителей походить.
Он пошёл (санитары за ним) и унес всё это.
Города и людей. Много разных унёс вещей.
Потому что войны не выносит его планета.
Вот такая она, не выносит войны. Вообще.
Если встретишь его – попроси поделиться чудом,
показать, как охотник, стреляя, попал впросак.
Показать, как друзей на застолье собрал Иуда.
Как тебе снова семь. Как ты тоже берешь рюкзак.
Сны для Марека
Разиля Фазлиева
Я его вижу, он меня – нет. Я его очень люблю, а он меня – нет. Но так было не всегда.
Когда большой босс перевел нашу команду в район Чижины и закрепил за мной Центральную улицу, я три месяца из комнаты никуда, кроме работы, не выходила. Сложно отыскать место уродливее: жуткая узкая дорога, стройка на стройке, старые магазины, овраги. С любого места виден другой конец Кракова. И все такое угловатое, се-е-ерое.
Я привыкла к Старому Городу и его гордому величию, спокойной красоте, незаметному, внушающему уважение самолюбию. Он мне как родной. Я видела, как строились вокруг него оборонительные стены. Наблюдала, как их сносили. Сейчас от них остался один небольшой кусок и ворота с башней, которые назвали Флорианскими – чудесное место для вдумчивых вечерних променадов, особенно когда нет туристов. Потому что работа у меня, к сожалению, ночная.
Я – как сейчас говорят – курьер. То, что я доставляю, нельзя потрогать или понюхать. Нельзя услышать или ощутить кожей. Это можно только один раз посмотреть, но нет никаких гарантий, что получатель будет помнить увиденное. Оно приходит неожиданно и рассеивается так же легко и стремительно, как клубы дыма на воздухе.
Сны. Я – сновиделец, и я доставляю людям сны.
В Кракове работают и живут четыреста сорок девять сновидельцев. Большой босс, его заместитель, группа по отчетности из четырех сотрудников, три главы отделов. Остальные трудятся на рядовых должностях. Сновидельцы-курьеры обязаны донести до человека его сон не позже, чем через шесть минут и двадцать семь секунд после засыпания. В списке получателей имя заснувшего окрашивается в синий цвет, а рядом появляется мигающий таймер. Ужасно раздражает. Я ненавижу синий, к тому же часто несколько десятков людей засыпают одновременно, и рабочий экран принимается неистово мерцать, как светосигналка скорой помощи.
Через восемь лет работы в Чижинах в моем списке появился новый получатель. Очередной человек, поселившийся в самой середине Центральной улицы, в унылой двенадцатиэтажной коробке из бетона.
«Вот тебя-то мне и не хватало, Марек-чертов-Домбровский, – подумала я тогда. – Чтобы экран ярче мигал, когда вы все разом ляжете».
Но Марек, будто прознав о моем недовольстве, засыпал позже остальных. А вскоре мне приходилось ждать его чуть ли не до трех часов ночи. Раздражало даже больше, чем таймер.
– Это еще что! – говорила соседка по комнате. – Сиал мне как-то рассказывал, что одна девушка из его списка засыпала в шесть утра целых два года. Он тогда работал на ночной смене и просил перевести девушку на дневных, но отказали. Потом выяснилось, что она страдала бессонницей.
Я сразу подумала: вряд ли это про Марека, он не каждый день заставлял меня ждать допоздна. Например, сегодня он обычный человек и ложится спать в одиннадцать вечера. Завтра и послезавтра он – подлец, рядом с именем которого никак не появится таймер. Следующие три дня – снова спит нормально. То есть никакой системы он не придерживался.
Однажды я зашла домой к Мареку до того, как он заснул. В глубине его неприятной однокомнатной квартиры еле-еле горел свет. Откуда-то доносилась кошмарная музыка, состоявшая из утробных криков и визга музыкальных инструментов. Я прошла по коридору до конца и через приоткрытую дверь справа увидела молодого человека в наушниках, делавших его похожим на коалу. Домашняя