Плавучий театр. Эдна ФерберЧитать онлайн книгу.
Знаешь ли ты, что твой отец рисковал жизнью, чтобы достать это мясо, – ему пришлось ездить в Каир в самый момент наводнения, когда вода поднималась по крайней мере на фут в час? Тебе, очевидно, мало того, что мы застряли тут? Один Господь знает, выберемся ли мы отсюда живыми! А тут еще твои фокусы! В течение всей ночи ты никому не дала сомкнуть глаз своими криками и стонами. Точно рожать так уж трудно! Производя тебя на свет, я даже не пикнула. Да, не пикнула! Какое позорное малодушие! Я нахожу, сударыня, что вы вели себя во время родов совершенно неприлично. К тому же ваш супруг все время торчал у вас в комнате! Черт знает что такое!
Легким подергиванием век Магнолия дала понять матери, что считает присутствие мужа во время родов вполне естественным, в том случае, конечно, если речь не идет о непорочном зачатии.
– Если бы ты могла только посмотреть на себя сейчас! Ты выглядишь как утонувшая крыса, только что вытащенная из воды. Ну, будь паинькой, красавица моя, съешь хоть немного этого бульона, не то…
Партинья Энн Хоукс прервала свою угрозу, чтобы наполнить бульоном ложку, которая лежала рядом на столе. Подув на нее, она поднесла ложку к губам, проглотила содержимое, громко причмокнула и, изобразив на своем суровом лице удовольствие, повторила ту же процедуру вторично.
– Перестань капризничать, Маджи Хоукс!
Никому, кроме матери, не приходило в голову называть Магнолию Равенель «Маджи Хоукс». К ее прелестному хрупкому облику так не подходило это вульгарное имя!
Подняв брошенную Магнолией ложку, Парти Энн вытерла ее о кружева своей блузки и, с ложкой в одной руке и тарелкой в другой, вторично подошла к постели дочери. На лице больной тотчас же появилось выражение неприступности.
– Экая фокусница! – проворчала Партинья.
В эту минуту дверь открылась, и в каюту, громко разговаривая, вошли две женщины, одетые так же нелепо, как и миссис Хоукс. Первая из них двигалась решительно и быстро, и в наружности ее было что-то тяжеловесное, игривое и одновременно угрожающее. Последнему немало способствовали жесткие черные усики над верхней губой. В руках она держала какой-то сверток, покрытый фланелевым одеяльцем. Ее спутница все время заглядывала под одеяльце, поправляла его и нежным голосом что-то неразборчиво бормотала.
– Девчонка на славу! – воскликнула женщина с усиками, направляясь к Магнолии. – И миссис Минс находит это и…
Она оглянулась на бледного и крайне взволнованного молодого человека, стоявшего в дверях. Несмотря на бороду, лицо его казалось совсем юным.
– …и доктор!
Слово «доктор» она произнесла каким-то особенно язвительным тоном. Очевидно, вполне сочувствуя ей, миссис Минс тихонько рассмеялась, а миссис Хоукс пренебрежительно фыркнула. Не могло быть никаких сомнений в том, что женщина со свертком в руках была акушерка. Как и все ее коллеги, она была преисполнена чувства собственного достоинства и требовала к себе уважения со стороны окружающих. Подбодренная поддержкой, с которой отнеслись к ее тону,