Я сам нарек себе судьбу. Наталья ВласоваЧитать онлайн книгу.
вся страна присылает. Кобоны забиты. Точно… Но дорога одна – по льду.
Лидия Петровна. Это где?
Вера. Большая земля. На той стороне Ладоги.
Лидия Петровна. Ах, Ладога!
Входит, осторожно ступая, закутанный в немыслимое количество одежек Николай Иванович. В руках у него небольшая пачка книг. Положив их на колени, он осторожно присаживается, кладет руку за пазуху, к сердцу.
Аркадий Кириллович. О, вы опять с добычей! Поздравляю! И много интересного откопали, Николай Иванович? (Просматривает стопку книг.) Недурно. Завидую вашему трудолюбию и неколебимому постоянству в верности книге… Давно похороненный идеал рыцарского служения книге и самоотречения аскетического.
Николай Иванович (устало останавливает). Болтаете?
Аркадий Кириллович. А разве время не то, не аскетизма невольного? Жаль. Ошибка, что его не преподавали, как политграмоту, как обязательное условие победы над врагом заклятым.
Николай Иванович. Чтобы проповедовать, надо верить, хотя бы верить в преимущество старых, проверенных помочей перед модными подвязками. Примерно ваша мысль.
Аркадий Кириллович. Сдаюсь. Вы умеете быть безжалостным.
Ильинишна (неодобрительно). Ишь, как запыхались, Николай Иванович, примите-ка валерьяновки.
Николай Иванович. Пожалуй, не надо. Лекарство – это яд. И не стоит его, право, баловать, само придет в норму. Не в первый раз.
Ильинишна. Вера, сходи ко мне. Знаешь, где пузырек.
Вера уходит.
Аркадий Кириллович. Недавно был у знакомого врача. Насколько я понял его, теперешние эскулапы нашли средство от всех болезней сразу. Универсальнейшая панацея!
Лидия Петровна. Новое лекарство?
Аркадий Кириллович. Очень простое. Меньше ходить, больше есть.
Николай Иванович. Мрачно шутите.
Аркадий Кириллович. Такова жизнь и отчасти мой характер.
Эпилог
2011 год. В темную комнату, куда проникает только свет городских огней из окна, входят уже пожилой сын Зины Виктор и его жена Галина. Виктор щелкает выключателем. В тусклом свете пятирожковой люстры, в которой горит только одна лампочка, – комната в малогабаритной квартире конца 60-х, заваленная почти до потолка разным хламом: подшивками старых газет, кипами журналов, рекламных листков, квитанций и прочих бумаг, старыми телевизорами и пылесосами, ломаными стульями, рваными матрацами, полотенцами, подушками и одеялами, грязным бельем, битыми эмалированными кастрюлями и тазами, кусками гипрока, обрезками металлокаркаса, досок и брусков… На диване и кресле – авоськи со стеклянными банками и бутылками под связками дешевых детективов. На полках мебельной стенки – огромное количество банок и коробок с шурупами, гвоздями, винтами и гайками вперемешку с пакетами сахара, круп и макарон. В открытом холодильнике – заплесневелая картошка, лук, свекла и морковь. Посередине комнаты, на полу, – грязный матрасик. Вокруг него – баночки с желтой жидкостью, смятые комки туалетной бумаги, тарелки с