Укрощение тигра в Париже. Эдуард ЛимоновЧитать онлайн книгу.
за соседним столом энергично зааплодировала. Несколько мужчин поднялись с мест и нетвердыми шагами отправились к артистке, поздравлять. Артистка, хулигански выпятив в зал круп, прикрытый цвета черри юбочкой в складках, вильнула задом несколько раз и ловко уселась верхом на подставившего ей плечи саксофониста. Саксофонист, тяжело поднявшись с колен, пробежал с нею по кругу эстрады под вой и хохот зала, и наездница соскочила с жеребца, взмахнув нейлоновыми ногами. «Уф!» – свалилась она на стул рядом с писателем.
– Здорово! – похвалил писатель. – Мощно! Какой темперамент! Спасибо!
Он налил в чистую рюмку водки и протянул артистке. Она еле заметно поморщилась, но взяла.
– Наташа любит коньяк «Хеннесси», – ухмыльнулся редактор.
Значение этой ухмылки и коньяка «Хеннесси» в жизни Наташки писателю пришлось узнать лишь много позже. Тогда к ним вдруг подошел официант с бутылкой шампанского.
– Наташа, это вам прислали от… – Официант хмуро повел головой, показывая, от какого стола.
Взглянув на улыбающиеся физиономии четверых мужчин за указанным столом, певица помрачнела и, как показалось писателю, смутилась.
– Отнеси обратно, – сказала она официанту.
Однако официант не уходил, продолжая стоять с бутылкой в руке.
– Примем, Наталья? – вмешался четвертый участник сцены, черноусый, бывший кинорежиссер. – Чего там. И товарищ писатель не возражает, правда ведь?
– Не возражаю, – подтвердил писатель, которому церемония была малопонятна. Может быть, шампанское прислал любовник Наташки; судя по проявившемуся только что на сцене темпераменту, их у нее должно было быть немало. Воспитанный самим собой в вольном стиле писатель не видел ничего предосудительного в том, чтобы выпить бокал шампанского, посланный любовником или поклонником певицы.
– Открывай! – приказала певица и заулыбалась…
Они уже допивали бутылку, когда от стола, приславшего им шампанское, отделился человек и подошел к певице.
– Что же ты, Наташа, не здороваешься даже? – Человек был облачен в серый, в полоску, костюм, воротник голубой рубашки был выпущен поверх воротника пиджака. Небольшого роста, но квадратное существо это было немедленно определено писателем как представитель местного полупреступного торгового мира. Может быть, владелец магазина колбасных изделий или владелец парикмахерской или бензоколонки. Евреи из советской провинции, грубые, как советская провинция, люди эти быстро сориентировались на влажной лос-анджелесской почве и жили здесь по таким же полублатным законам, по каким жили в своей Одессе или Жмеринке. В ресторане «Москва» у них был клуб.
– Ну, здравствуй… – Певица нехотя подняла глаза на колбасного джентльмена.
Физиономисту-писателю стало ясно, что она стесняется его животной грубости, его свисающего на ремень брюк живота. Тяжелым животом он, должно быть,