Глоток огня. Дмитрий ЕмецЧитать онлайн книгу.
назад они бы не выбрали. Но сейчас просто нет лучших.
– То есть мы худшие?
– Мы такие, какие есть. Увы, уже не первошныры. Потому что, если мы равны им, почему никто из нас не доныривает туда, куда доныривали они? Ведь двушка была бы рада нас пустить.
Кавалерия достала саперку, потрогала, хорошо ли та наточена, и вернула ее в чехол. Видя, что она готовится к нырку и о ее присутствии словно уже и не вспоминает, Рина стала отступать к двери, но тут глава ШНыра, не глядя на нее, сказала:
– Я навсегда запомнила один момент. Мой сын, он был тогда маленький, сказал: «Мама, помнишь, в кино была одна девочка? Монстр на нее нападал, и никто не защищал девочку от монстра?» Я с трудом припомнила, что мы и правда смотрели с ним какой-то дурацкий, совсем слабенький фильм про пришельцев. Я его и пересказать бы не смогла. А он снова: «Мама, помнишь: монстр нападает, а девочку никто не защищает!» Я говорю: «Помню». А он снова о своем, и опять одно и то же. Тогда я потеряла терпение. Говорю: «Да сколько можно! Неужели так страшно?» И забыла об этом. А он так поморгал-поморгал и больше уже не переспрашивал. А потом, уже много позже я поняла: его ведь даже не монстр испугал, а то, что девочку никто не защищал.
Глава вторая
Dum vivimus, vivamus[1]
Мне стоит протянуть лишь руку,
чтобы взять тебя.
Мне стоит протянуть лишь сердце,
чтобы ты взяла.
Но я недвижим…
И ты
ушла.
«Шныр без пега – это таксист без такси», – любил повторять Кузепыч, и в негнущемся его голосе слышалась грусть: ведь сам завхоз ШНыра не нырял.
И правда, если задуматься, ШНыр возник из любви человека к пегу. Человек полюбил крылатую лошадь и летал на ней, с каждым разом все смелее и смелее. Однажды пег сложил крылья и понесся к земле. Человек доверился пегу и оказался на двушке. Закладки, защитный периметр ШНыра, нерпи, ведьмари – все появилось потом. Вначале же был просто пег, отозвавшийся на любовь человека.
Вот и сейчас, ранним утром, задолго до завтрака, Ул и Яра шли в пегасню. Весна угадывалась пока только по раскисшей тропинке, которая ночью замерзала, а к полудню, как корыто, наполнялась водой из таявших сугробов.
В пегасне Ул первым делом отправился к Азе. Яра ревновала, слушая, как он полуласково-полуворчливо бормочет в деннике, причем ей казалось, что голос его звучит гораздо нежнее, чем когда он разговаривает с ней. За перегородкой шла ласковая возня. Кто-то толкался, гремел, сопел. Казалось, что там происходит любовное свидание. Яра не выдержала и, подкравшись, попыталась заглянуть через сетку.
– Морду убери! – резко сказал Ул.
Яра оскорбленно выпрямилась.
– Совесть надо иметь! Ты и так уже все карманы мне изжевала! – снова сказал Ул, и Яра успокоилась, поняв, что Ул ее даже не видел. В конце концов, она же карманов Улу не изжевывала.
Потом
Пока живется – будем жить (