Копи царя Соломона. Приключения Аллана Квотермейна. Бенита (сборник). Генри ХаггардЧитать онлайн книгу.
руке каждый держал копье, а в другой – тяжелую «кэрри», то есть дубину.
Король опустился на табурет в самом центре, Гагула скорчилась у его ног, а Скрагга и палачи стали позади него.
– Приветствую вас, белые повелители! – воскликнул Твала, когда мы очутились рядом. – Сядьте, не тратьте напрасно драгоценного времени – ночь слишком коротка для тех дел, которые должны свершиться. Вы пришли в добрый час, вам предстоит увидеть великое зрелище. Оглянитесь вокруг, белые повелители, оглянитесь! – Своим единственным злобным глазом он обвел полки один за другим. – Могут ли звезды показать вам подобное зрелище? Смотрите, как они трепещут в своей низости, – все те, кто хранит в сердце зло и страшится небесного правосудия!
– Начинайте! Начинайте! – крикнула Гагула своим тонким, пронзительным голосом. – Гиены голодны, они воют и просят пищи. Пора! Пора!
Затем на мгновение наступила напряженная тишина, ужасная из-за предчувствия того, что должно было произойти.
Король вознес свое копье, и внезапно двадцать тысяч ног поднялись, как будто они принадлежали одному человеку, и гулко опустились на землю, сотрясая ее. Это повторилось трижды.
Затем в какой-то отдаленной точке круга одинокий голос затянул песню, похожую на причитание. Припев ее звучал примерно так:
– Каков удел человека, рожденного от женщины?
И из груди каждого участника огромного сборища вырвался ответный вопль:
– Смерть!
Постепенно отряды один за другим подхватывали песню, пока наконец ее не запела вся масса вооруженных людей. Мне было трудно разобрать ее слова, но я понял, что в ней говорилось о человеческих страстях, печалях и радостях. Казалось, это была то любовная песня, то величественно нарастающий боевой гимн и, наконец, погребальная песня, которая внезапно завершилась надрывающим сердце возгласом. От его эха, прокатившегося по окрестностям, кровь застыла в жилах. Затем вновь воцарилось молчание, но король поднял руку, и тишина была нарушена. Послышался быстрый топот ног, и из рядов воинов выбежали к нам странные и зловещие существа.
Когда они приблизились, мы увидели, что это женщины, почти все старые. Их седые космы, украшенные рыбьими пузырями, развевались на бегу. Лица их были раскрашены полосами желтого и белого цвета, змеиные шкуры болтались у них за плечами, вокруг талии постукивали пояса из человеческих костей. Каждая из них держала в сморщенной руке маленький раздвоенный жезл. Всего их было десять. Возле нас они остановились, и одна из них, протянув свой жезл по направлению к скорченной фигуре Гагулы, воскликнула:
– Мать, старая Мать! Мы пришли!
– Так! Так! Так! – отозвалось престарелое олицетворение порока. – Зорки ли ваши глаза, изанузи, те, которые видят во тьме?
– Наши глаза зорки, Мать.
– Так! Так! Так! Открыты ли ваши уши, изанузи, те, которые слышат слова, не сошедшие с языка?
– Наши уши открыты, Мать.
– Так! Так! Так! Бодрствуют ли