Сборник памяти. Александр ЧудаковЧитать онлайн книгу.
пьесы выглядят одинаково, все скучно, плоско, бледно. То же самое было и с вокальными номерами. Единственное светлое пятно – С. Юрский, читавший чеховскую «Клевету» – очень смешно.
25 лет назад меня никто не знал, тут – ползáла знакомых, подходят, здороваются[9], но даже это почему-то было противно, как и все остальное.
29-го с Л. пообедали в ресторане ЦДЛ, потом подсел Семанов. Поговорили о масонах и проч.[10]
Сегодня весь день пытаюсь переделать статью для институтского труда «Русская литература и литература народов России». – им опять не подошла. Сколько крови она мне стоила. Каждый раз, принимаясь за нее, делаюсь болен. Не могу же я написать о «реализме Чехова» и о том, что «Победоносцев над Россией простер совиные крыла», – а им нужно именно это. Должен заниматься этим вместо доработки книги. <…>
31 января. Работа последние месяцы плохо идет еще потому, что умер Шкловский[11]. Нет дня, чтобы он не вспомнился. Виноградов часто снится – недоговорил с ним, а со Шкловским говорил много, не снится совсем, но наяву постоянно перед глазами – мучительно живой. Ах, Виктор Борисыч, как он верил, что доживет до 100 лет, как этого хотел.
Днем. Жучка лежит, прикрыв морду своими черными лапами – как человек.
В бумажных старых завалах нашел запись: «7/I – 72 г. «Поэтику Чехова» я писал, спутав себя ремнями, I-ю часть – водя только кистью руки, II-ю – от локтя. Новую книгу надо писать от плеча, распоясавшись, свободно». Вложил листок в зеленую папку с документацией по книге «Чехов. Утверждение худ. мира» – для перечитывания.
8 февраля. Вчера ездил в Ленинскую б-ку <…>. Разговор с зав. подсобной библиотекой НЧЗ № 3, Над. Георгиевной.
– У вас раньше была витрина с новыми журналами… <Хотел посмотреть 1-е номера с материалами о Чехове>.
– Да, теперь нет.
– А в чем дело? Почему? Для удобства читателей?
– А посмотрите вон ту витрину, и вам все станет ясно.
Я посмотрел другой стеклянный стенд, через проход. Там выступления Зимянина[12] и др.
– Вы знаете, я не понимаю, какая тут связь. Сделали ту витрину, если кому-то это очень нужно, но зачем упразднять эту?
– Но витрина-то одна.
– В физическом смысле?
– Именно в физическом (печально улыбается). Мы уже год боремся, чтоб дали еще одну. Не получается. Я знаю, вы старый читатель, я вас помню давно. Вот и напишите выше, в дирекцию…
Я живо представил себе, как Кондрашев[13] читает заявление, подписанное столь хорошо знакомой ему фамилией. <…>
Вечер. Вдруг показалось нестрашно умереть (показались подозрительными некоторые симптомы). Высказано 2–3 идеи, которые останутся в литературоведении. Конечно, хорошо бы их развить и придумать что-нибудь еще. Но и так ладно. Все надоело. И впереди все то же – ничего нового.
19 февраля. Какие белые снега! Стою, смотрю,
К.: «Поздравляю Чудакова с юбилеем!» (прим. А. Ч.).
Подразумевалась неизменная для С. Н. Семанова антисемитская тема, пресечь которую в публичном месте можно было только средствами, неорганичными для А. П.
В. Б. Шкловский скончался 5 декабря 1984 г. А. Ч. до последних дней навещал его в больнице.
М. В. Зимянин был секретарем ЦК КПСС.
Н. С. Карташов; А. Ч. никак не мог запомнить фамилию ничем не замечательного директора Библиотеки, летом 1984 года уволившего М. Чудакову из вверенного ему заведения (где она работала с 1965 года) как не прошедшую по конкурсу на Ученом совете.