Давид Бурлюк. Инстинкт эстетического самосохранения. Евгений ДеменокЧитать онлайн книгу.
голов, похожий на голодного грача Владимир Маяковский. Я с восхищением глядел в рот Коле, когда он, картавя, “бурлюкал” стихи, но старался уберечься от заразы. Для меня, как и для Маяковского, ещё не был решён вопрос: вступать ли на тернистый путь поэзии или просто поступить в Училище живописи, ваяния и зодчества?»
Первые свои стихотворения Николай Бурлюк опубликовал в сборниках «Студия импрессионистов» (1910) и «Садок судей» (1910). «Садок судей», напечатанный на оборотной стороне дешёвых комнатных обоев, без «ятей», знаков препинания и с использованием массы неологизмов, был гораздо более провокационным и вызвал негативную реакцию. Например, Валерий Брюсов назвал его находящимся «за пределами литературы», сдержанно похвалив, однако, некоторые стихотворения Николая Бурлюка и Василия Каменского. Нужно сказать, что стихотворения Николая Бурлюка отличались от стихотворений других авторов – они были гораздо более лиричными, сдержанными, даже тихими. Как ни старался автор «выдавить» из себя что-то футуристическое – у него это не получалось. Но деваться было некуда – авторитет и железная воля братьев не оставляли возможности идти другой дорогой, хотя он и попытался. В мае 1911-го Николай Бурлюк пишет Валерию Брюсову письмо:
«…Вы отчасти знаете меня по нелепому “Садку судей“, а теперь я вынужден просить у Вас той нравственной поддержки, которую я давно ищу. <…> Я просто сомневаюсь в своем поэтическом даре. Я боюсь, что мой взгляд на себя слишком пристрастен. Поэтому я прошу Вас сказать мне – поэзия ли то, что я пишу, и согласны ли Вы, если первое правда, быть моим учителем».
Мы не знаем, как ответил на это письмо Брюсов – и ответил ли вообще, – но точно знаем, что Валерий Яковлевич в ученики Николая не взял. И тогда Бурлюк-младший вошёл в круг Николая Гумилёва, в «Цех поэтов». Гумилёв благосклонно относился к исканиям Николая, хотя в отзыве на всё тот же «Садок судей» написал, что «из пяти поэтов, давших туда свои стихи, подлинно дерзают только два: Василий Каменский и В. Хлебников, остальные просто беспомощны». Гумилёву же принадлежит и ставшее известным двустишие:
Издаёт Бурлюк
Неуверенный звук.
Метания Николая Бурлюка были довольно жёстко раскритикованы Бенедиктом Лившицем. Идти против семьи и друзей не хотелось, да и смысла в этом не было – ведь именно участие в «будетлянских» проектах было способом заявить о себе. И Николай продолжит публиковать свои стихи в сборниках – и стихи эти будут совсем не вязаться с названиями этих сборников: «Дохлая луна», «Затычка», «Молоко кобылиц»… Даже с «новоязом» у него не очень получалось. Точнее, почти совсем не получалось – в отличие от старшего брата. Нужно сказать откровенно – Давид Давидович, хоть и ставший навсегда «отцом российского футуризма», тоже был не всегда последователен в своей приверженности новизне – и в литературе, и в живописи, зачастую представляя на выставки сугубо реалистические работы даже в самые «футуристические