Чучело. Игра мотыльков. Последний парад. Владимир ЖелезниковЧитать онлайн книгу.
обижайся, старина, однополчанин может и помочь своему другу».
Я развернул сверток, а там новое пальто. Примерил я его, похвалил, сказал ему спасибо. А когда он уехал, пошел в универмаг, сдал пальто и отправил ему деньги. Ну, думал, он меня разнесет за это. Ничего подобного, все понял – и извинился.
– Дедушка, ты не думай, – вдруг сказала Ленка. – Я полюбила твои картины. Очень. Мне от них уезжать трудно.
– Значит, ты как я, – обрадовался Николай Николаевич. – Ты обязательно сюда вернешься.
– И многим другим твои картины нравятся. – Ленка улыбнулась Николаю Николаевичу и сказала его словами: – Честно тебе говорю.
– Ты о ком это? – с любопытством спросил Николай Николаевич.
– Однажды заходил Васильев… «У вас как в музее, – говорит. – Жалко, что никто этого не видит».
– А ты что?
– «Как не видит, – говорю. – Эти картины многие смотрели… И многие еще будут смотреть».
Николай Николаевич почему-то очень взволновался от Ленкиных слов. Он подошел к картине, на которой был изображен генерал Раевский, и долго-долго смотрел на нее, как будто видел впервые, потом сказал:
– Это ты верно ему ответила. – У него был вид человека, который решился на какой-то отчаянный шаг. – Ты даже не представляешь, как ты ему верно ответила!
На улице уже стемнело. И в комнате было сумеречно, но ни Ленка, ни Николай Николаевич не зажигали огня.
Ленка продолжала собираться в дорогу. Она светлым пятном передвигалась по комнате, складывая вещи в чемодан. Признание, которое она, отчаявшись, сделала дедушке, нисколько не успокоило ее, наоборот, еще больше обострило в ней чувство непрошедшей обиды. Ленке казалось, что эта обида будет жить в ней не месяц, не год, а всю-всю жизнь, такую долгую, нескончаемую жизнь.
Быстрее отсюда! Из этих мест, от этих людей. Все они лисы, волки и шакалы! Как трудно, невозможно трудно ждать до завтра!
У соседей по-прежнему гремела музыка. Это подстегивало ее метания по дому.
Потом Димкины гости вышли на улицу, и Ленка услышала их возбужденные голоса. Они кричали и радовались тому, что Димкин отец катал их по очереди на своих новеньких «жигулях». А Димка командовал, кто поедет первым, а кто вторым.
Им было весело, они были все вместе, а она тут одна – загнанная в мышеловку мышь. И они были правы, а она – виноватая!
Может быть, ей надо выйти и крикнуть все про Димку, и он остался бы один, а она была бы вместе с ними?!
Но тут же в ней возникло яростное сопротивление, не подвластное ей, не позволяющее все это сделать. Что это было? Гордость, обида на Димку?.. Нет, это было чувство невозможности и нежелания губить другого человека. Даже если этот человек виноват.
Она кидала в чемодан одну вещь за другой, потому что сборы эти были для нее спасением.
Именно в этот момент на пороге комнаты бесшумно выросла темная фигура, и мальчишеский голос произнес:
– Здрасте!
Николай Николаевич зажег свет – перед ними стоял Васильев.
– А вот и он, – сказала Ленка. – Легок на