Молодость. Автобиография… почти. Книга четвертая. Цикл «Додекаэдр. Серебряный аддон». Илья Андреевич БеляевЧитать онлайн книгу.
чмокнула в щечку и сказала:
– Привет-привет. Если ты забыл, то я живу в этом доме.
Я полностью застыл, ничего не соображая. Какая Валюшка? Он что, тушенки переел? Мои остекленевшие глаза проходили взглядом насквозь Александра. В голове отчего-то зашумело, в ушах засвистело, а рот самопроизвольно чуть приоткрылся.
– Какая Валя? Саня, это ты? – обратился я к юноше. – Раскрой глаза! Это же Вероника! Вероника Колошина – участница циркового коллектива! Что с тобой? Неужели помрачнение рассудка?
– Какая я тебе Вероника? Ты что хлебал этой ночью?
И она посмотрела на меня так, как если бы я был мировым рецидивистом и шпионом разведки «Нато».
Девочка подошла ко мне, застывшему и не в понятках блуждающему по мыслям и залепила такую пощечину, что, если бы не мое каменное состояние, голова давно улетела бы в кусты. С кислым выражением лица я заглянул ей в глаза, потом посмотрел на Сашку и сказал, мысленно благодаря Веру… э-э-э, Валю… Веру, ну кого-то из них за то, что та вывела меня из глубокого помешательства.
– Так это не та, о которой я да этого думал?
Оба юноши покачали головой.
Я взялся за голову и понял, что сошел с ума. Если пошли раздвоения личности, то все – крышка. Теперь одна прямая дорога в сумасшедший дом. Рассудок помутился, сознание стало затуманиваться, голова распухла, как у трупа, пролежавшего в воде три недели, ноги подкосились, и я понял, что падаю. Единственное, что я помню после этого, так это то, что меня кто-то куда-то нес, причем в сплошной темноте – похоже, мешок для верности одели – кусался видимо. Где-то кто-то говорил, но хотя меня и пинали, в сознание я так и не пришел.
Когда же все-таки открыл глаза, то чуть не свалился с дивана. Девять часов! Кошмар… ужас… беспредел… Подскочив к тикающим на тумбочке часам, которые с десять раз обругал, взял в руки и уже собирался выкинуть за балкон, но… Будильник был отключен! «Минуточку!» Накрывшись опять одеялом, я попытался вспомнить все, что было. «Вчера или сегодня? Нет-нет. Сегодня или вчера? Тоже не то. А-а-а, сегодня – это вчера, а вчера – это сегодня! Опять не то. Мрак, кругом мрак. Что же это было, то есть, что же будет, в смысле что, где, когда? Вот тебе и телеигра!»
Голова шумела и совершенно не понимала, что было вчера. Такое ощущение, что вышел из комы. Вдруг меня осенило: «Точно, вчера я был пьян, как сказал один из моих знакомых: «Ты что хлебал этой ночью?» Стоп! Этой ночью? Тогда получается, что я пил и позапрошлый день, а также и вчерашний день… Во, блин, пьяница! А вчера-то за что? Кажется, мы пили и за нас, и за вас, и за десант, и за спецназ… Ну, это так, к слову. Вспомнил! Вчера мне кто-то заехал в глаз или в нос, что, в сущности, без разницы, и я пил с горя. А что, как и почему – это мне вспомнить не дано».
Когда я, наконец, разобрался со своими мыслями, то накрыл второй подушкой голову и… раздался звонок в дверь.
«Вовремя, блин!»
Бурча, как закипевший чайник, я встал с кровати и неохотно стал открывать дверь. За ней стоял Мишка.
– Ты что, еще дрыхнешь? – по его взгляду стало ясно, что у меня что-то вылетело из головы, и он искренне