Я, Ангел. Айгуль МалаховаЧитать онлайн книгу.
подтачивать меня изнутри. Оксану похоронили в родном городе Н., на том же кладбище, где были похоронены и мои родители. Мама Ксанки, измученная болезнью и смертью дочери, вскоре продала квартиру и уехала жить в деревню…
Я была на похоронах. Мы с тётей Лидой поехали на машине. Дядя Гена, сокрушённо качая головой, отказался:
– Не могу, Ангелин, извини. Покойников боюсь, – и остался дома с неизменной бутылкой коньяка.
Впервые увидев место, где были похоронены родители, я не испытала ничего. Внутри застыл кусок льда. Не заплакала, не потеряла сознание, молча и спокойно смотрела на отретушированные фотографии родных людей. Только сильно мёрзла, несмотря на жаркое майское солнце.
Примерно через неделю после похорон Ксанки я проснулась посреди ночи от странной ноющей боли. В полудрёме показалось, что это болит зуб, но, открыв глаза, поняла, что эта надсадная боль не во рту. Она перекатывалась по всему телу подобно ртути, ноющая, тянущая.
Боль не имела конкретной локации, была нигде и везде одновременно. Очищающие слёзы обильно покатились из глаз. Я прорыдала до утра, вспоминая Оксанку, мучаясь от тяжкой душевной рези…
Это было мутное и странное время. Я жила словно во сне, механически передвигаясь, выполняя всё необходимое. В голове царила пустота. Похожее состояние отрешённости от жизни было, когда узнала о смерти родителей. Однако после смерти Ксанки было тяжелее, может быть потому, что я стала взрослее, осознала всю глубину и безвозвратность потери. К горю примешивалось чувство вины. Где были мои способности, почему не смогла предвидеть, уберечь её от беды? Отнеслась ко всему так легкомысленно, даже увидев подругу умирающей…
В прострации проходил день за днём. Вскоре я успешно закончила школу. Но дальнейшая жизнь не вызывала ровно никакого интереса. Надо было думать о поступлении в вуз. Тётя Лида настаивала на экономическом образовании. Я и к этому отнеслась с философским равнодушием. Пусть будет экономика…
Однажды я вернулась с занятий раньше обычного. Дядя Гена сидел один, как обычно в обнимку с полупустой бутылкой коньяка. Вторая, уже опустошённая, валялась на полу.
– Дочка пришла, – обращаясь к бутылке, сообщил он. – Посиди со мной, дочь…
Я подошла, села напротив. Стало интересно, с чего он так напился. Употреблял тётин муж каждый день, но всегда в меру, пьяным его ни разу не видела. Дядя Гена сидел, щурился блестящими глазами и курил. Мне показалось, что он плакал до моего прихода.
– Ангелина… Я виноват очень, – заговорил он, окутывая меня клубами дыма. – Я с Оксаной… Оксану… Так хотелось её, аж скулы сводило. Да и сама она не прочь была, кокетничала, глазки строила. А как до дела дошло, сопротивляться начала, кричала, что девственница, что не хочет. Не поверил… Она же здоровая девка была по сравнению с тобой. Не смог сдержаться, с ума меня свела. А потом стыдно было очень… Да и страшно. Малолетка же. Деньги давал сначала, а потом