Лоскутные истории. Елена СухареваЧитать онлайн книгу.
«нет». Тем не менее это не мешало Барину бесконечно мучить собак душеспасительной заботой: им делали то уколы, то клизмы, то операции. Бюлюм бегал по участку, сверкая дорогими коронками, а Ман-га время от времени к парной телятине получала от хозяина бокал французского вина. После всех манипуляций Барин гордо озвучивал окружающим затратную стоимость, снова и снова доказывая, что деньги для моряков – пыль!
Неизвестно, были ли благодарны ему собаки, но в том, что собака – друг человека, Барин убедил всю округу. Он был им настоящим другом.
Был ли он другом кому-либо еще? Вот это вопрос! Друзей он, конечно, имел, но рано или поздно все они отходили на безопасную дистанцию. А были золотые времена, когда в одно жаркое лето они с Филей брели по обмелевшей реке с чашками горячего чая и вели философские беседы. Река сверкала, как лунная дорога, и напоминала ту самую, по которой степенно шагали Понтий Пилат и Иешуа. На протяжении двухсот метров беседа текла как река, по которой они шли, обернутые полотенцами, а река вилась, как веревка, у которой всегда есть конец. И конец наступил. Задушевное времечко сменило полнолуние. С мягким лунным светом на Филю опустился жесткий воспитательный наезд, от которого он интеллигентно отказался. Дружбу Филя уважал, но неистовые приседания вокруг тотемного столба не приветствовал.
Был только один человек, прошедший строгий кастинг у Барина – улыбчивый и безотказный таджик Фахриддин. По сути, Фах был таджикским партизаном, попавшим к Барину в плен. Он пахал с утра до ночи с усердием рабочего муравья и не мог преодолеть барьер очерченного Барином круга. Его регистрация давно окочурилась. Господа милицейские, приезжающие в дачный поселок в поисках диверсантов, регулярно загоняли Фахриддина в подвал. Вернее, он сам замуровывал себя в подполье с запасом доброго вина.
Поскольку Фах был мусульманином, хозяин считал, что это безопасно, а это было важно: вино было ключом в портал капризов и прихотей.
Фах кормил всех родственников в раскаленном азиатском городке, и деньги, густо залитые «потом и слезами», были ему нужны до зарезу. Каждые полчаса Барин звонил по скайпу проверить, что именно работник сделал в имении.
– Как дела, Фахриддин? – спрашивали проезжающие мимо усадьбы соседи.
– Нормально, – отзывался Фах.
– Отделяешь горох от фасоли? – интересовались соседи из окна джипа.
Фахриддин лишь очаровательно улыбался, безмолвно опираясь на генеральное орудие производства – лопату.
Хозяин же истомно бродил по дому с бутылкой вина, которая, как волшебный кувшинчик в сказках братьев Гримм, не заканчивалась никогда. Однажды доктора приватно сообщили Барину, что пора завязывать с крепкими напитками. Ему было рекомендовано пить только бокал вина в день. Поскольку Барин сам устанавливал все ГОСТы, бокал в его жизни принял вид дегустационного, размером с доброе ведро. Бокал устраивал Барина по всем координатам и параметрам. Старый морской хищник старался никогда не расставаться с двумя дорогими вещами: с этим «бокалом» и с бедолагой Фахриддином.