Время вороньих песен. Мара ВересеньЧитать онлайн книгу.
я, боясь прикусить язык лязгающими от холода зубами, – я в-в-вдова из Дан-К… Дат-Кр… Боже!
Я вскочила и, кутаясь в одеяло принялась прыгать по комнате. В окно сочились сумерки, неимоверно хотелось спать, но еще сильнее – кофе, горячего, обжигающего кофе. Я запыхалась, вспотела и поняла, что если сейчас выпутаюсь из одеяла, станет еще холоднее, чем было.
В куче притащенного вчера барахла отыскала чулки и домашние туфли, цапнула первое попавшееся платье и прямо в одеяле поскакала в ванную, покрываясь мурашками от предвкушения омовений холодной водой. Одеяло пришлось бросить у порога, в нем я в ванную не вписывалась, и… Там было тепло. И мурашки тоже были, размером с горох, от восторга. Забралась в ванную и замерла, чувствуя, как покидает тело противная дрожь. Добровольно отсюда не вылезу, даже если калач с инспекцией явится.
Выбираться пришлось. Кожа на руках сделалась белесой и пористой, чулки кололись под коленками, я пропустила пару пуговиц, застегивая платье, и в состоянии облачка вплыла в кухню, где вчера оставила сверток с бутербродами. Даже перспектива запивать их водой меня не удручала.
Окно кухни выходило на задний двор, круглое, как гамак, с глубоким подоконником. Фиалок на таком не разведешь, а вот полежать – милое дело. Надо сюда плед притащить и подушку. И здесь тоже было…
Радужное настроение как ветром сдуло.
Не понятно, для каких целей вбили в стену этот штырь, может для отсутствующей теперь вывески, вон и обрывок цепи мотается, но дело было не в нем. На штыре сидел ворон. Тот самый, из Дат-Кронен. Я опознала его по кривоватому крылу и странным, отблескивающим желтым глазам.
Что ж, вот и загаданные крылья.
Птица склонила голову на бок, и у меня кусок поперек встал. Пока я откашливалась, запивала, и оттирала проступившие слезы, ворон улетел, а в дверь внизу постучали.
Наверное, это какая-то магия. Потому что я точно знала, что стучат со стороны двора, точно так же, как вчера ночью поняла, что стучали с улицы. Подхватила трость и пошла отпирать деятельной госпоже Норкинс. Ну, а кто это еще мог быть?
Был еще ее супруг с чемоданчиком характерного хозяйственного вида. Все-таки не одни жены на Звонца обитают.
Парочка хоббитов развила такую бурную деятельность, что я почувствовала себя лишней, но пристроилась в углу за прилавком. Там оказалось старое, но удобное кресло. Из него я бдительно следила за процессом. Господин Норкинс, оглядев торговый зал, почти сразу нырнул обратно под лестницу и чем-то там гремел, шуршал, звякал, а также время от времени издавал присущие всем работникам разводного ключа и отвертки звуки. Трушка, воспользовавшись неизъяснимым женским чутьем, нашла у меня в доме ведра и тряпки и, напевая, наводила красоту везде, куда дотягивалась, а куда не дотягивалась – подтаскивала табурет и тянулась. Все шло хорошо, пока она не взялась за стеллажи с лежалым товаром. Мне будто пилой по нервам прошлись.
– Не надо, – сказала я и едва узнала свой голос. – Здесь я сама.
– Вот и ладненько, – отозвалась она, – только когда приберете, обязательно на “чистоту” потратьтесь, а то никаких сил не хватит это все от пыли протирать.
Я