Дунай: река империй. Андрей ШарыйЧитать онлайн книгу.
день неспешного речного пути.
Ну что же, пора браться за весла. Пора ставить парус. “Пора перейти эту реку вброд” [4]. Мне почти удалось совершить такой подвиг на первых же дунайских метрах, у моста за околицей Донауэшингена, ведущего от местного спортивного аэродрома к деревушке Хюфинген. Торпедирующий Бригах справа, Брег создает здесь отмель с подушкой из мелкой гальки, сужая едва родившийся Дунай до ничтожных 17 метров. Ради победы знания над природой я был готов не пожалеть если не самого себя, то закатанных выше колен новых джинсов, однако ринуться в бой со стихией мне помешала осмотрительность спутницы. Старшая сестра воспользовалась запретительным правом первородства. “Был бы ты на коне – другое дело!” – сказала она, и я не нашел контраргументов. Мы довольствовались форсированием первого из всех существующих притоков Дуная. Судя по карте, это 15-километровая река местного значения под названием Стилле-Мюзель, но на деле она является сущим, пусть и бодряще прохладным ручьем. На нашу неуклюжую переправу на тот берег с ироническими ухмылками поглядывали пролетавшие с запада на восток лихие велотуристы. Они только что побывали у фальшивки в Донауэшингене и наверняка поверили в наглую ложь Фюрстенбергов. Скорость мешала им увидеть и понять, что чистые шварцвальдские воды образуют священный Дунай не где-нибудь еще, а именно здесь.
Два столетия назад Фридрих Гёльдерлин так написал о Дунае в гимне “Истр”: “Он непокорен, нет ему покоя; / На что еще способен он, / Никто не знает”. На трехтысячекилометровом пути от Шварцвальда, Черного леса, до Черного моря Дунай протекает по территории десяти государств. Донау, Дэньюб, Дуна, Дунэря, Дунав, Данубий, Туна, Истр – все это названия одной и той же великой реки. Кстати, самой мутной среди крупных рек Европы. И вовсе не голубой.
2
Danubius. Римский рубеж
Безлюдье величественного, грандиозного потока – зрелище потрясающее и подавляющее. Милю за милей и снова милю за милей катит река шоколадные воды меж неприступных стен лесов, и почти необитаемы берега… Так проходит день, проходит ночь, и снова день – и так постоянно, ночь за ночью, день за днем: величавое, неизменное однообразие безмятежности, отдых, оцепенение, покой, пустота: символ вечности, воплощение небесного царства, воспетого священниками и пророками, куда так стремятся люди добрые и неосторожные.
Воды любой реки несут в себе опыт границы. Река способна отделять что угодно: страну мертвых от страны живых, память от беспамятства, цивилизацию от варварства, свое от чужого. Река разрезает мир пополам, потому что земля на другом берегу таит в себе не меньшую неизвестность, чем холодная глубина течения. Река – это рубеж, линия обороны, которую, преодолевая неуверенность и страх, выстраивают жители сухопутья. Дунай, как и другие реки, всегда был и до сих пор остается границей. Первыми в дунайской истории границу
Борис Гребенщиков. Брод.