Падение Хаджибея. Утро Одессы (сборник). Юрий ТрусовЧитать онлайн книгу.
такой большой и сильный, показался ей вдруг беспомощным и слабым, и она, улыбнувшись, шутливо произнесла:
– Да и ты казак хоть куда!
Это ободрило упавшего было духом Кондрата.
– Милая ты моя, горлица сизокрылая. – Он взял в свою широкую большую ладонь ее маленькую руку.
– Любый мой, – ласково сказала Маринка и пошла рядом с ним по тропинке к поноре. – Ох, Кондратко, хочется мне с тобой погулять там, где в детстве когда-то бегали… Помнишь Лебяжью заводь?
– Как не помнить, любушка моя. Только места там опасные… А для девчат – особенно.
– Так ты ордынцев опасаешься? А я не парубок и то их не боюсь.
– Смотри какая! – улыбнулся Хурделица.
– Вот такая, – гордо приосанилась Маринка. И, уязвленная его улыбкой, добавила: – Что, не веришь? Так давай завтра на Лебяжьей встретимся.
Кондрату сейчас были не страшны никакие ордынцы. От ее взгляда учащенно забилось его сердце.
– Давай встретимся…
Маринка вдруг остановилась и показала рукой на созвездие, мерцающее в просвете листвы.
– Глянь, уже «квочка» над головой повисла. Знать, час поздний. До дому пора. Ты почекай, я тебе коня зараз выведу.
Девушка скрылась за деревьями. Кондрат направился к плетню. Маринка вывела коня.
– Сидай, казак, – проговорила она, сдерживая горячего иноходца.
Как только Кондрат поставил ногу в стремя, девушка прильнула к нему. Сидя в седле, казак наклонился и поцеловал ее.
– Завтра к вечеру у Лебяжьей заводи, – шепнула Маринка, освобождаясь от его объятий.
Хурделица пришпорил коня. Сырой ночной ветер загудел в ушах. Хмельной от любви, гнал молодой казак своего иноходца домой. Никогда еще он не чувствовал в себе столько могучей радостной силы, как сейчас.
Лебяжья заводь
Лебяжьей заводью прозвали слобожане обмелевшую затоку Тилигула, которая только в паводок сливалась с рекой. Тихо шумели здесь высокие камыши. В солнечной зеленоватой воде крупной янтарной чешуей поблескивали пузатые карпы. Утки, гуси, ширококрылые лебеди – белые и черные – вили гнезда в камышовых чащобах. В иссиня-черной тине ворочались жирные клыкастые кабаны, поедая растущий на мелководье водяной орех, зовущийся по-татарски чилимом – закуской самого черта.
От хутора заводь была не близко. К ней через степь вела тропа. По обеим сторонам ее рос густой кустарник, где порой таились в засаде кочевники из Едисанской орды. Встреча с ними добра не сулила. Не успеет и вскрикнуть казак-слобожанин, как метко брошенный татарский аркан тугой петлей стянет ему шею. Затем проворные ордынцы крепко свяжут пленнику руки и погонят, хлеща нагайками, на невольничий рынок в Кафу или Хаджибей. А там узкоглазый жадный мурза продаст невольника в вечное рабство турку – скупщику живого товара. Прощай, свобода!
Вот почему взрослые слобожане опасались ходить на охоту и рыбную ловлю к Лебяжьей заводи, хотя она славилась обилием дичи и рыбы. Но зато привлекало опасное место ребятишек. И степь, и дикие плавни, в которых легко могли спрятаться