Божественная комедия. Ад. Данте АлигьериЧитать онлайн книгу.
дверью веры, как ты знаешь сам.
37. До христианства жив, они с смиреньем,[82]
Как надлежит, не пали пред Творцем;
И к ним и я причтен святым веленьем.
40. Сим недостатком, не другим грехом,
Погибли мы и только тем страдаем,
Что без надежд желанием живем.[83]»
43. Великой скорбью на сердце снедаем,
А видел здесь, у роковой межи,
Толпу теней, отвергнутую раем.
46. «Скажи, мой вождь, учитель мой, скажи!»
Так начал я, да утвержуся в вере,
Рассеявшей сомненье каждой лжи:[84]
49. «Отверз ли кто себе к блаженству двери
Заслугою своей, или чужой?»
И, тайну слов постигнув в полной мере,
52. Он рек: «Я внове с этой был толпой,[85]
Когда притек Царь силы, пламенея[86]
Венцем победы, и вознес с Собой
55. Тень праотца к блаженствам эмпирея
И Авеля и Ноя и закон
Создавшего владыку Моисея.
58. Был Авраам, был царь Давид спасен,
С отцом Израиль и с детьми своими[87]
Рахиль, для ней же столько сделал он,
61. И многие соделались святыми*[88]
Но знай, до них никто из всех людей
Не пощажен судьбами всеблагими.»
64. Так говоря, мы шли стезей своей
И проходили темный лес высокий,
Лес, говорю, бесчисленных теней[89]
67. Еще наш путь отвел нас недалеко[90]
От высоты, когда я огнь узрел,[91]
Полуобъятый сводом мглы глубокой.
70. Еще далеко он от нас горел,
Но рассмотреть я мог уж с расстоянья[92]
Почтенный сонм, занявший сей предел.
73. «Честь каждого искусства и познанья!
Кто сей народ, возмогший приобресть
Такой почет от прочего собранья?»
76. И он в ответ: «Их имена и честь,
Что в жизни той звучат об них молвою,
Склонили небо так их предпочесть.»
79. Меж тем раздался голос надо мною:
«ВозДанте честь певцу высоких дум!
Отшедший дух нам возвращен судьбою.[93]»
82. И вот четыре призрака на шум
К нам двинулись, чтоб ввесть в свою обитель:
Был образ их ни светел ни угрюм.
85. Тогда так начал мой благой учитель:
«Узри того, что шествует с мечем,[94]
Ведя других как некий повелитель.
88. То сам Гомер, поэтов царь; потом
Гораций, бич испорченному нраву;
Назон с Луканом вслед идут вдвоем.
91. Одно нам имя всем снискало славу,[95]
Как здесь о том вещал один глагол;
Затем и честь мне воздают по праву.[96]»
94. Так собрались певцы прекрасных школ
Вокруг отца высокого творенья,
Что выше всех летает как орел.
97. Поговорив друг
Живя до Р. X, они не воздали надлежащего поклонения истинному Богу, ибо не веровали, подобно добродетельным Евреям, в пришествие Мессии (Рая XX, 103 и XXXII).
Естественное состояние людей неверовавших. «Достигнув всего земного, они не имеют предчувствия и надежды увидеть высший свет; а как ничто земное не в силах успокоить духа и удовлетворить его стремлений, то вся жизнь их проходит в вечном томлении, в бесплодном стремлении к неведомой цели. Так и души, заключенные в преддверии ада, которое собственно не есть еще место казни, не смотря на зеленеющий вечно холм и прекрасный ручей, напоминающие им красоту земли, не смотря на искусства, которыми жизнь наша становится краше, не смотря даже на свет, их окружающий, тем не менее томятся желанием небесного света.» Штренфуес.
Виргилий умер за 52 года до смерти Христа (см. прим. в Ада I, 70–72)
Иаков 14 лет служил Лавану для получения руки его дочери Рахили.
Рая XXXII.
Толпу хотя добродетельных, но неизвестных язычников Данте не без основания называет лесом теней, конечно имея в виду темный лес первой песни. (Ада I, 2 и примеч. к II, 34–36). Копишь.
Т. е. от того места, где находился Данте, когда Виргилий сказал ему: «Теперь сойду с тобою», ст. 13.
Этот голос есть приветствие Виргилию, который и в обители славы приемлется с подобающею честью.
Меч в руке Гомера есть символ воспетых им битв.
Т. е. имя певца (ст. 80.)
Великие натуры воздают честь друг другу, низкие друг другу завидуют. Копишь.