Глагол «инженер». Александр ЖитинскийЧитать онлайн книгу.
и остановились у двери с номером 347. Дверь была серая, неопрятного вида.
– Юрий Тимофеевич обещал быть к двенадцати, – сказала Зоя Давыдовна и ушла.
Я вошел в комнату. Справа стояли два пустых стола, а слева, перегораживая комнату пополам, громоздилось что-то черное, непонятное, с множеством круглых ручек. Оно было похоже на мебельную стенку производства ГДР, на которую мои родители стояли в очереди. Вся передняя панель стенки была густо усеяна рядами ручек с указателями. Внизу была узкая горизонтальная панель с кучей проводов. Я подошел к стенке и покрутил одну из ручек. Указатель защелкал, перепрыгивая с деления на деление.
– Не трожь! – сказала стенка человеческим голосом.
Я отскочил от стенки к столу и сделал вид, что раскладываю на нем бумаги.
– Выставь потенциометр на прежнее деление, – продолжала стенка ровным голосом.
Теперь я уже знал, что крутил ручку потенциометра. Но какую? Их было штук триста, и я не успел запомнить, какую я трогал. Я снова приблизился к стенке и начал шарить глазами по указателям.
– Ну, чего ты там? – лениво поинтересовалась стенка.
Я схватился за первую попавшуюся ручку и повернул ее против часовой стрелки. Снова раздался треск указателя.
– Ну ты, брат, даешь! – сказал тот же голос, потом за стенкой послышалось шевеление, и из-за нее вышел худой мужчина в черном свитере. Он был мрачен. Подойдя к стенке, он, почти не глядя, нашел сдвинутые мною ручки и восстановил первоначальное положение.
– Чемогуров, – сказал он, протягивая руку. – А это электроинтегратор, – представил он стенку. – Ты его больше не трогай.
– Петя… – сказал я. – Верлухин. Я буду здесь диплом писать.
– У кого? – спросил Чемогуров.
– У Юрия Тимофеевича.
Чемогуров оценивающе посмотрел на меня. Он рассмотрел мое лицо, волосы, пиджак, брюки и ботинки. Мне стало не по себе.
– Годидзе, – сказал он.
– Чего? – не понял я.
– Грузинская фамилия, – мрачно пояснил Чемогуров. – Годидзе.
– При чем тут грузинская фамилия?
– Скоро поймешь, – сказал он и стал разминать своими длинными пальцами папиросу.
Чемогурову было лет под сорок. Он был небрит и нестрижен. Под глазами фиолетовые мешки. Свитер висел на нем, как на распялке. Было видно, что Чемогуров холост, любит выпить и пофилософствовать.
Он дунул в папиросу и закурил. Потом, еще раз взглянув на меня, ушел за электроинтегратор.
Я выбрал себе стол, застелил его листом миллиметровки, который оторвал от рулона, и прикнопил. На стол я выложил из портфеля большую толстую тетрадь, стаканчик для карандашей, стирательную резинку, три разноцветных шариковых ручки, пачку белой бумаги и угольник. Все это я разложил в идеальном порядке. Я люблю аккуратность.
После этого я сел за стол и стал ждать. Была половина двенадцатого.
За интегратором что-то тихонько запищало, потом затюкало и зашипело. Чемогуров пробормотал три слова. Первые два я не расслышал, а последнее