Наказ цыганки. Ольга СергееваЧитать онлайн книгу.

      ISBN 978-5-0059-7765-6

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      Часть 1

      Глава 1. Переданный дар

      Фёдор Аркадьевич Вяземский отложил книгу и прислушался к цыганскому пению за окном. Табор за Сосновкой расположился с неделю назад, цыгане никому не мешали, и их оставили в покое. Фёдор Аркадьевич был барин мирный, добрый и справедливый, в деревне его любили. Сказал барин цыган не трогать – их и не трогали, своих забот полно. Март выдался тёплый, скоро снег стает, работы будет невпроворот.

      – Семён! – позвал Фёдор Аркадьевич, – поставь-ка самовар!

      В дверь тут же просунулась лохматая рыжая голова:

      – Сию минуточку, барин!

      – Потом прогуляюсь, кафтан мне приготовь.

      – Слушаюсь, – Семён скрылся, а за дверью забегали, во дворе скрипнула задвижка дровяника, забрякали вёдра.

      Фёдор Аркадьевич любил этот час. Чаепитию он привык отдавать должное, как было заведено в его семье. Когда были живы мать и отец, чаепитие было ритуалом. Аркадий Тимофеевич Вяземский, отец Фёдора, чай пил крепкий, поговаривая слугам: «В моем стакане чтобы ложки было не видно, вот какой чёрный должен быть чай!» И горе было тому, кто ему чай водой разбавит.

      Фёдор улыбнулся, вспоминая отца. Мать умерла рано, и отец для него был всем. Учил охотиться, заниматься хозяйством, относиться к земле с уважением, а к людям – с пониманием. Он оставил Фёдору Сосновку: усадьбу, небольшие угодья и охотничий домик.

      – Чаëк, батюшка Фёдор Аркадьевич! – вошедший Семён поставил на стол поднос с чашкой и чайником, сахаром и бубликами на блюде. Семенившая сзади Прасковья несла самовар. Поставив его на стол, она, поклонившись, вышла.

      – Как хорошо нынче цыгане поют, Семён, – сказал Фёдор.

      – Хорошо поют, батюшка барин, – Семён налил чаю в чашку, долил в чайник воды и водрузил его на самовар.

      – А что они днëм делают? Не слышно их совсем.

      – А шут их знает, батюшка. Они за рощей стоят, кто ж их видит, что они там делают? – развел руками Семён.

      – Надо будет сходить на них посмотреть, – сказал Фёдор, прихлëбывая чай.

      Глаза Семёна расширились:

      – Не опасно ли это, батюшка Фёдор Аркадьевич?

      – А что они мне сделают? Они, никак, на моей земле табором стоят. Кафтан мне приготовил? Пойду на закат полюбуюсь.

      Джафранка осталась сиротой, когда ей было четырнадцать. Её родителей, расположившихся под деревом в грозу, убило молнией. Табор стал ей семьëй, здесь она родилась, и не было у неё больше ни одного родного существа, кроме цыган.

      Она помнила тот день. Табор стоял далеко отсюда, у одной деревни. Мать с отцом ушли к местным гадать и продавать украшения, деревянные ложки и вязаные шали. Джафранка была одна в шатре, когда началась гроза. Дождь ей был не страшен, толстые покрывала не пропускали воду, а молний и грома она не боялась.

      Вдруг полыхнуло и громыхнуло где-то совсем рядом. И всё бы ничего, да Джафранку вдруг как подкосило. Ноги сделались слабыми, руки затряслись. Ей пришлось сесть на земляной пол, устланный одеялами, чтобы не упасть. В голове прозвучало: «Убило!» Нет, она не была уверена, что именно прозвучало, не было никакого голоса. Джафранка потом так и не могла объяснить, что же это было. Просто знание того, что случилось.

      Родителей принесли час спустя, после грозы. Девочке не разрешили на них смотреть. Её всё ещё трясло. Думали, от испуга и горя, но Джафранка знала: в неё вошло то, чем владела когда-то мама. Так она и почувствовала её смерть, приняв её дар.

      Мать Джафранки, Богдана, никогда никому не рассказывала о том, что может видеть события, случившиеся недалеко от неё в пространстве или во времени. Она знала, что должно произойти в таборе завтра или происходит в городе в настоящий момент. Об этом было известно только отцу и Джафранке. Теперь мамы нет, и она, Джафранка, впервые в жизни почувствовала то, что всегда умела чувствовать её мать. Девочка была растеряна и не знала, должна ли она рассказывать другим о даре.

      Её сразу же взяла к себе Ида, подруга матери. Ида сама была вдова, детей у неё не было. Джафранка решила подождать и никому ничего не говорить. Она была притихшей, и все с участием позволяли ей пережить горе.

      Месяц спустя табор проезжал мимо одной деревни, где было какое-то гулянье. Из церкви вынесли икону местного святого, увешанную гирляндами цветов. Люди кидали в неё монетки, пели, танцевали и угощались яствами со столов, стоящих прямо в церковном дворе.

      Джафранка сидела в кибитке с Идой и безучастно смотрела на гулянье. Вдруг она привстала, глядя вдаль:

      – Ида, почему портрет Лайоша в чёрной рамке?

      – Господь с тобой, девочка, что ты такое говоришь? – не на шутку перепугалась Ида. – Откуда там мог взяться портрет Лайоша? Да никто из наших сроду не рисовал с себя портретов! Привиделось тебе, родная. Это ихнего святого местный