Последние часы в Париже. Рут ДрюарЧитать онлайн книгу.
мать – француженка.
Мсье Ле Бользек вскинул бровь.
– А отец – немец?
– Да. Я здесь в качестве переводчика, – поспешил объяснить Себастьян.
– Значит, любитель слов.
– Полагаю, можно и так сказать, но вряд ли эти слова поэтические. – Он выдержал паузу, раздумывая, стоит ли продолжать. – Просто бумажная работа, документы, ничего особо важного. – Он не хотел вдаваться в подробности. Мсье Ле Бользек казался довольно безобидным, но хотя и проявлял некоторую теплоту по отношению к нему, было бы наивно предполагать, что это искренне.
Мсье Ле Бользек резко повернулся и снял с полки еще одну книгу.
– Вот, тебе может понравиться.
Себастьян взял у него книгу и взглянул на обложку. «Портрет Дориана Грея».
– Оскар Уайльд. Он же не французский писатель.
– Нет, он ирландец, но это переведено на французский. Очень интересная книга. Думаю, ты получишь большое удовольствие.
Глава 11
Париж, апрель 1944 года
Себастьян
– Черт! – Капелька крови выступила на щеке Себастьяна. Отводя бритву от подбородка, он наклонился вперед, и край раковины неприятно уперся ему в живот, когда он попробовал получше рассмотреть себя в замызганном зеркале. Белки глаз стали водянисто-желтыми, а радужки – мутно-голубыми, как штормовое море. Он был уверен, что раньше они выглядели ярче. Пробежавшись пальцами по жесткой щетине, он подумал о том, как сильно изменился за последние четыре года. Потерял свой блеск – свою искру, joie de vivre, – как это ни назови. Он уставился в тусклые, невыразительные глаза, вспоминая, как раньше они сияли радостью жизни. Но теперь он слишком много знал о жизни и о себе.
Его мысли вернулись к женщине из книжного магазина. У нее это было – тот самый внутренний свет. С чересчур острыми чертами лица, она не была классической красавицей, но что-то в ней определенно цепляло. Пожалуй, некий вызов, сила воли. И это его заинтриговало.
Он продолжал водить бритвой по подбородку, морщась, когда лезвие царапало жесткую, сухую кожу. С тем бесполезным мылом, что им выдавали, рассчитывать на хорошую пену не приходилось. Кое-как закончив бритье, он набросил рубашку на влажное тело, оделся и вышел из своего гостиничного номера на рю дю Тампль. Хорошо хоть его не разместили где-нибудь в казармах, как остальных солдат вермахта. Он относился к административному персоналу, поэтому имел право на собственную комнату, а в реквизированных гостиницах пустовало много номеров.
Добравшись до служебного кабинета, он поймал себя на том, что ему трудно приступить к работе. Он сидел за столом, уставившись на внушительную стопку писем с доносами, ожидающих перевода на немецкий язык. Пусть не он проводил обыски в домах посреди ночи, вытаскивал детей из постелей или потаенных уголков и заталкивал их в поджидающие грузовики. Пусть не он нажимал на курок. Но он, несомненно, оставался сообщником.
С тяжелым сердцем он взял в руки очередное письмо.
Тем, кого это касается.
Как