Поле мечей. Боги войны. Конн ИггульденЧитать онлайн книгу.
округе? Парень превратится в героя, который стоял перед нами и выжил. Возможно, его сделают мэром, когда умрет старый Дель Субио. Вокруг него сплотится молодежь, и однажды…
– Хватит, – оборвал Цезарь. От хмельного напитка у него разгорелось лицо. – Как бы ты ни хотел, меч не может ответить на все вопросы. Мы должны жить с ними, не посылая наших людей парами, не ожидая удара из-за угла или засады в темном переулке. – Подыскивая нужные слова, Юлий жестикулировал, стараясь точнее выразить мысль. – Они должны стать такими же римлянами, как и мы, готовыми умереть за наши цели в борьбе против наших врагов. Помпей указал нам путь, когда набрал здесь легионы. Я говорил искренне: мы не враги. Можете вы это понять?
– Я понимаю, – неожиданно густым басом произнес Цирон, опередив ответ Рения.
Лицо Юлия засветилось от вдохновения.
– Вот оно! Цирон не был рожден в Риме, но добровольно присоединился к нам и стал римлянином. – Он лихорадочно искал слова: мозг работал быстрее, чем язык. – Рим… это скорее идея, чем кровь. Мы должны сделать так, чтобы для Адана разрыв с нами стал подобен утрате сердца. Весь вечер он будет думать, почему его не убили. Испанец считал, что после убийства римского солдата не может быть и речи о правосудии. Он расскажет о том, что произошло, и те, кто колеблется, задумаются. Вполне достаточная причина для пощады.
– Если только он не убил ради развлечения, – заметил Рений, – и не станет говорить приятелям, что мы слабы и недалеки умом.
Воин шагнул к Бруту, взял у него амфору и наполнил свой кубок, зажав тот в локте культи. От раздражения рука дрогнула, вино пролилось на пол.
Юлий посмотрел на него, сузив глаза. Потом глубоко вздохнул, стараясь подавить закипавший гнев:
– Я не стану Суллой или Катоном. По крайней мере это ты можешь понять, Рений? Я не хочу править с помощью страха и ненависти и проверять каждое блюдо на наличие яда. Это ты понимаешь?
Голос Цезаря звучал все громче, и старый воин повернул к нему лицо, начиная сознавать, что зашел слишком далеко.
Юлий, излучая волны гнева, поднял сжатый кулак:
– Если прикажу, Цирон вырежет для меня твое сердце, Рений. Он был рожден на берегах другой страны, но он римлянин. Он солдат Десятого. И мой солдат. Я управляю им не страхом, а любовью. Ты это понимаешь?..
Рений остолбенел:
– Я знаю, конечно, ты…
Юлий остановил его движением руки, почувствовав укол боли в переносице. Гнев моментально исчез, уступив место страху перед припадком, который может произойти у всех на глазах, и он ощутил себя усталым и опустошенным.
– Оставьте меня все. Пусть придет Кабера. Прости мой гнев, Рений. Мне нужно было поспорить с тобой, чтобы разобраться в собственных мыслях…
Рений кивнул, принимая извинение, и вышел вместе с остальными, оставив Цезаря в одиночестве.
Вечерние сумерки сгущались в ночную тьму, и Юлий зажег светильники. Потом встал у открытого окна, прижавшись лицом к холодному камню стены. В голове пульсировала боль, и он негромко застонал, растирая виски круговыми движениями, как учил его