Жизнь гейши. Мемуары самой известной гейши в мире. Минэко ИвасакиЧитать онлайн книгу.

      Как-то раз отец решил нанести визит госпоже Оиме и спросил, хочу ли я пойти с ним. Я обожала гулять с отцом, поэтому легко согласилась. Папа сказал, что мы просто идем в гости и сможем вернуться, как только я захочу.

      Мостик перед домом был слишком высок, так что папе пришлось перенести меня на руках. Мы сели в трамвай, шедший до остановки Сандзо Кэйхан.

      Прежде я никогда не уезжала так далеко, поэтому круглыми глазами рассматривала все чудеса большого города: множество домов, выстроившихся вдоль улиц Гион-кобу, и снующие толпы незнакомых людей. Все это было захватывающе и немного страшно. В результате к концу пути я сильно перевозбудилась.

      Окия Ивасаки располагался на улице Синбаси, через три дома к востоку от улицы Ханамикодзи. Он был построен в том изящном архитектурном стиле, который так свойствен карюкай в Киото – длинное узкое здание, с выходящими на улицу окнами с переплетом. Отчего-то этот дом показался мне очень грозным.

      Мы прошли через гэнкан (вестибюль при входе) и очутились в приемной, которая была заполнена множеством женщин в повседневных кимоно. Мне стало неуютно. Но в этот момент госпожа Оима, широко улыбаясь, пригласила нас войти. Она прямо-таки источала любезность и гостеприимство.

      Появилась Томико. Волосы у нее были уложены в сложную прическу, которая делала ее похожей на невесту.

      Следом за ней вошла женщина в платье западного кроя.

      Отец сказал:

      – Масако, это твоя старшая сестра.

      – Меня зовут Кунико, – представилась она.

      Я была потрясена.

      Затем дверь открылась и впустила ту самую отвратительную женщину, которую я так боялась. Мать мальчиков, живущих теперь в нашем доме.

      Для одного дня впечатлений было слишком много. Я потянула папу за рукав кимоно и сказала:

      – Хочу домой.

      Как только мы вышли на улицу, из глаз моих потекли слезы – медленно и размеренно. Плакать я перестала только на остановке Сандзо Кэйхан – я узнала ее по расположенной рядом начальной школе с башенками на крыше.

      Мы сели на трамвай. Я тут же замкнулась в себе. Похоже, папа понимал мои чувства. Он не пытался заговорить со мной – только положил руку на плечо, чтобы успокоить.

      Дома, увидев маму, я разразилась рыданиями и бросилась в ее объятия. А потом спряталась в кладовке, где, в темноте, и провела всю ночь.

      Утром я вышла к родителям, однако потрясение от всего увиденного в окия Ивасаки не проходило. Слишком сильно оно отличалось от того, что было мне знакомо. Мой маленький мир дал трещину. Меня обуревали смятение и страх, и бóльшую часть времени я теперь проводила, обхватив себя руками и таращась в пустоту.

      Спустя еще пару недель жизнь вернулась в привычную колею. Я выполняла свои обязанности по дому и занималась «работой», стоя рядом с отцом за сколоченным