Праздники. Роман МихайловЧитать онлайн книгу.
она так. В ответ она смачно харкнула в Шпрота, как будто до этого шла и копила слюну, готовилась к встрече. Он вытер лицо и заржал. Так и пообщались. Вышла тетя Тоня и, не поняв, что произошло, вслед дала напутствие: если Тихону еще что-то надо, пусть присылает. Сыр, может быть?
Мы пошли, Шпрот спросил по дороге, хочу ли я Рыжежопу, ответил, что нет, у меня другие планы, он понял, я о той, что была в клубе, – так она небось городская мажорка, с ней вообще не вариант, такие не дают и мозги выносят. Спросил еще: а чего, все ссут сами к Тихону ходить? Ну да, а ты? А я нет, привык, хочешь со мной сходить? Не, на фиг. А что такого? Да ничего. И все это проигралось за пару минут. Как зашли, как вышли, как разошлись и я пошел к Тихону относить творог.
Когда была следующая дискотека, попросил Витю съездить, постоять около клуба, чтобы мы посидели в тачке и подождали ее. Появится ведь, подойду, познакомлюсь, скажу, что… Короче, скажу, что можем покататься по окрестностям, по теплому вечеру, пусть подругу с собой возьмет, поедем вчетвером: хорошо, что с нами нет Шпрота и Димы, будет спокойно и радостно. Мы понесемся по безбрежным степям, по бесконечным дорогам, будем смотреть друг на друга и растворяться в моменте.
Не, мы прождали так часа полтора, и ничего. Она не пришла. Поехали обратно.
Утром проснулся от шепота. Бабушка шепталась с Миронихой. Мирониха – скрюченная бабка с бегающими глазами, постоянно то здесь, то там: смотрит, хихикает. Увидели, что я проснулся, встрепенулись. Проснулся? Да. А где ночью был? А какая разница? Да никакой, дело молодое – с девкой небось. Конечно. Мирониха протянула узелок, попросила передать Тихону вместе с благодарностями. Не понимаю, чего вы сами это не отнесете – недалеко ведь. Не, лучше ты. Хорошо.
Когда-то давно. Поймал бабочку-медведицу, поднес лупу, чтобы разглядеть. Она оказалась похожей на Мирониху. Так-то. Это она, скорее всего. Хихикающая бабка-оборотень.
После дождя, как всегда, дорога в грязи и слизи, все скользкое. Хорошо, если дойдешь и не шлепнешься.
Зашел как обычно, сел на кровать напротив. Тишина, сырость, неподвижный Тихон – ничего особенного. Снова проговорил, чтобы не приходил на девятый день, положил узелок от Миронихи. Спустя полчаса решил-таки спросить, всё ли нормально. Тихон Сергеевич? Тихон Сергеевич? Всё нормально?
Вот это и случилось. Странно как-то. Ну а как я себе это представлял? Так и представлял, иначе ведь быть не могло.
Накрыл зеркало тряпкой. Нет, совсем не страшно. Сидишь один в этой сырости с покойником и не боишься.
Под вечер приехал мент Николай: зашел, все осмотрел, расспросил. А что тут рассказывать, все и так понятно. Да, все понятно. Что собираюсь делать? Надо похоронить. Хорошо, приедут люди из города, кто этим занимается, у него вроде тут мать зарыта, его рядом можно. Конечно. А с домом чего? Не знаю, икону себе заберу, а денег у него не было, ничего не было. Ладно, икону забирай, больше пока ничего не трогай, потом разберемся.
На следующий день никто не обсуждал уход Тихона: все замолчали, как по указанию начальства.