Пони. Р. Дж. ПаласиоЧитать онлайн книгу.
я был маленьким и не мог заснуть.
– Прекрати, – прошептал я, смутившись, но потом поправил сам себя: – Нет, пой.
– «Но куда бы ни поехал, я вернусь, даже если буду за десять тысяч миль».
Митиваль напел и следующий куплет, но так тихо, что мелодия почти слилась со стуком копыт Пони и приглушенными шорохами Чащобы. Она как будто прилетела ко мне издалека и – не могу не признать – успокоила меня. Честно говоря, я был страшно рад, что оказался здесь не один, а с Митивалем. Я пообещал себе, что больше не буду злиться на него по пустякам.
Вскоре тропа вышла к большой каменной глыбе, выпирающей из-под земли. Я направил Пони прямо на нее, а когда он оказался на высшей ее точке, вытянулся в стременах в полный рост и стал осматриваться.
– Видно что-нибудь? – спросил Митиваль.
Я мотнул головой. К тому времени я весь покрылся мурашками, у меня тряслись руки.
Митиваль тоже взобрался на глыбу.
– Может, ты попробуешь еще позвать Па, а потом мы пойдем домой?
– Па-а-а-а-а-а! – крикнул я во влажные сумерки.
Мой крик был встречен испуганным гвалтом множества невидимых лесных обитателей. Они зафыркали, запищали, завыли в ответ. Я ощутил, хотя и не разглядел, всплеск мелких движений в ветках вокруг меня, как будто налетел порыв ветра. Когда все успокоилось, я стал ждать, не раздастся ли знакомый голос: «Сайлас, я здесь, сын. Иди сюда». Но не дождался.
Я крикнул еще несколько раз, и каждый раз ответом мне была та же странная смесь шума и тишины.
Свет к тому времени почти совсем ушел из Чащобы. Воздух стал синим, а деревья – черными. Может быть, летом, когда деревья покрыты листвой, лес бывает зеленым. Но сейчас в мире не осталось цветов, кроме черного и синего, по крайней мере так видели мои глаза.
– А теперь поехали домой. Ты сделал все, что было можно, – сказал Митиваль. – Нам надо возвращаться, а то станет слишком темно, чтобы разглядеть тропу.
– Знаю, – едва слышно отозвался я.
Он был прав, и я это понимал. И все равно был не в силах шевельнуться, не мог заставить себя развернуть Пони и отправиться в обратный путь.
Все это время, что мы находились в Чащобе, я боролся с дурнотой. Кровь стучала в ушах все громче, набирая мощь барабанного боя. Бум. Бум. Эти удары рождались внутри меня. Усиливались. Учащались. Смешивались с голосом Чащобы, который, я понял это, слышен был с самого начала. Гомон неуловимых лесных существ, треск веток, шуршание хвоста Пони, гудение насекомых и чавканье сырой почвы под копытами. Все это многозвучие хлынуло на меня со всех сторон, рекой влилось мне в уши. И вдруг я вспомнил. Вспомнил то, что слышал в тот раз несколько лет назад, когда был тут с Па и испугался до полусмерти. Ибо опять услышал это.
Ропот. Перешептывание. Стоны. Повсюду вокруг меня. Вот что я тогда слышал. Глухой хор голосов.
Но теперь я постарался собраться с духом, убеждая себя, что мне это только кажется. Что это «неукротимый полет моего воображения», как выразился однажды Па. «Никаких голосов нет, – внушал я себе, – это просто шум леса».
И все же, как ни старался я вычленить те самые лесные звуки,