Преодоление. Валерий ТуриновЧитать онлайн книгу.
казаки Трубецкого. А значит, там будет жарко.
Вскоре они, ополченцы Пожарского, присоединились к казакам Трубецкого.
Яков и Михалка Бестужев с сотней смоленских служилых и с огромной толпой донцов ворвались в Никольские ворота Китай-города… Крики! Все орут!.. И бегут, бегут… Туда, где мелькают польские кафтаны и тускло отражаются клинки… Да, там, впереди, были они – пахолики и жолнеры… Они убегали, бежали из последних сил, истощённые голодом.
Голод. Он ощущался здесь повсюду. Даже серые заборы дворов, уцелевших от пожаров, выглядели так, будто их глодали.
Яков и Михалка пробежали мимо уцелевшей каменной церковки, такой же по виду, словно и она оголодала. Деревянные же постройки около неё все погорели. Кругом было черным-черно, одни лишь головёшки, раскиданные пожаром.
Бежавший впереди Якова казак в драном сермяжном кафтане внезапно остановился, хватает открытым ртом воздух… Запалился… Руки у него трясутся, но и возятся, ловко возятся с самопалом. Вот вскинул он его… Раздался выстрел. Почти у самого уха Якова. Оглушил его. Яков встряхнул головой, тоже стал хватать ртом воздух, как и казак, ничего не слыша.
Кругом, казалось ему, все разевали беззвучно рты, как рыбы, и бежали, бесшумно бежали непонятно куда…
И в то же самое мгновение, когда казак выстрелил, один из жолнеров, бежавший впереди, странно мотнул головой. Она откинулась назад так, словно его по спине ударили прикладом самопала. Затем ноги у него стали скручиваться в большой витой крендель, сырой и вязкий. Но вот этот крендель стал превращаться в безобразную гусеницу, когда та при опасности начинает сворачиваться своим отвратительным студенистым телом…
И всё это происходило для Якова медленно, ужасно медленно, как во сне…
Но в это время кто-то набежал на него сзади и сшиб. И он, падая, увидел, что и жолнер впереди тоже наконец-то упал.
Яков ударился всем телом о брёвна мостовой, охнул. По инерции он перевернулся и больно стукнулся головой о тупой торец бревна, случайно оказавшегося на его пути. Удар был сильным. У него из глаз брызнули искры, и этим вышибло пробки из ушей… Орущий и бесившийся вокруг мир ошеломил его. Но только на мгновение. Уже через мгновение он снова стал для него родным. И он опять окунулся в него.
Кругом все что-то кричали. Закричал и он.
Он вскочил на ноги и, переступив через труп того самого жолнера, бросился вслед за своей сотней. Та уходила вперёд, опрокидывая редких пахоликов и жолнеров, откуда-то выскакивавших им наперерез. Те как будто пытались остановить людской поток, топтавший всё на своём пути…
Туда, к Кремлю, к Красной площади…
И даже издали, пробегая мимо знакомого ему Богоявленского переулка, где жила вдова, та самая, с которой у него ничего не получилось, Яков видел, что впереди, далеко впереди, как казалось ему, обалдевшему от треска и воплей сражения, Красная площадь пуста… Никольские же ворота Кремля, окованные железными полосами, были наглухо закрыты.
Яков догнал Бестужева. Тот, вымотавшийся