Золото тигров. Сокровенная роза. История ночи. Полное собрание поэтических текстов. Хорхе Луис БорхесЧитать онлайн книгу.
имени, мыслях, событиях и отчизне.
Вынесен приговор, осужден этот бисер на мрак и молчанье,
потому мрамор не в силах поведать то, о чем молчат люди.
Самое главное в жизни, пришедшей к финалу, —
страстная дрожь и надежда,
жестокое чудо: чувствовать боль; и удивление наслажденья —
все это не исчезает, вечно длится, без перерыва.
Слепо, настойчиво требует продолженья душа
в преддверии жизни иной,
в час, когда ты – всего лишь беглый отблеск и парафраз
тех, кто не от мира сего, не отсюда, и тех,
кто станет и кто ныне уже – бессмертье твое на земле.
Возвращение
Сегодня, после многих лет разлуки,
вернувшись в дом, где я когда-то рос,
я чувствую, что всё кругом – чужое.
Я прикасался к выросшим деревьям
так, словно гладил спящее лицо,
и проходил по старым тропкам сада,
как будто вспоминал забытый стих,
а под закатным полноводьем видел,
как хрупкий серпик молодой луны
укрылся под разлатою листвою
темневшей пальмы,
как птенец в гнезде.
Как много синевы
вберет в колодец этот смутный дворик,
и сколько несгибаемых закатов
падет в том отдаленном тупике,
и молодую хрупкую луну
еще не раз укроет нежность сада,
пока меня своим признает дом
и, как бывало, станет незаметным!
Afterglow[3]
Потрясающе
в грубой убогости,
потрясающе
безнадежным прощальным бликом,
покрывающим ржой равнины и долы,
когда краешек солнца скрывается за горизонтом.
Острый и тонкий, луч больно ранит
и заполняет пространство беглой галлюцинацией, наважденьем,
вселяя страх темноты,
вмиг обрывается,
как только осознаем призрачность.
Так же рвется сон,
когда понимаем, что спим.
Рассвет
В бездне вселенской ночи
только маяк противоборствует
буре и заблудившимся шквалам,
только маяк на покой посягает улиц притихших,
словно предчувствие, дрожащее в нетерпении,
предчувствие скорой, ужасной зари, которая
наступает на опустевшие окраины мира.
Скованный властью тени и мрака,
напуган угрозой: скоро зажжется рассвет;
судорожно оживляю ужасное
предположение Шопенгауэра и Беркли,
будто наш мир —
игра воображения и сознанья,
сновидение душ,
без всякой основы, без цели и смысла.
И поскольку идеи
не вечны, как мрамор,
но бессмертны, как реки и лес,
предшествующая доктрина
приняла другую форму в рассвете,
в суевериях этого часа,
когда луч, подобно плющу,
вырвет стены домов из объятий мрака,
укрощая мой разум,
расчистит путь новой
Вечерняя заря