ПоэZия русского лета. Владислав РусановЧитать онлайн книгу.

      Трамвайной вишенкой и костью в колесе

      Ты приобщаешься, и ты живёшь как все,

      И на крови твоей всемирная история.

      Пальмиры арка на учебнике твоём,

      Снаряд тяжёлый, разрушающий твой дом.

      И как мы жили до войны, о чём мы спорили?

      И в этом городе, не верящем слезам,

      Чьё время кончилось, кому сказать «слезай»?

      И будет очень тяжкой поступь командорова…

      Как много в звуке… но надежды больше нет,

      Её снарядом разорвало на войне,

      А так, конечно, начиналось даже здорово.

      На Красной площади круглей всё и круглей,

      Руин всё больше в остывающей золе,

      И центр мира где-то к Горловке смещается.

      Смерть на миру, онлайн, краснеет монитор,

      Уже шагнул (зачем позвали?) командор…

      Давай на выход соберись уже с вещами сам.

      Объедешь курву? Если есть ещё тепло.

      Пока ты дышишь, значит, снова повезло.

      Бывало тоже страшно, но подлей бывало ли?

      Уж полночь близится… и донна Анна ждёт,

      Пусть только это ожидание спасёт,

      Ещё спасёт, пока возможно, хоть бы малое.

      Да что ж такое, слышишь, страшная пора

      Никак отсюда не уходит со двора,

      И каждому свой век, свой волкодав, достанется.

      Кому кровавый, ну а прочим – покемон,

      И можно долго ждать, что всё пройдёт само,

      Но этот век (кому какой) ещё до ста нести…

      Тебя опять спасёт неспящий у окна,

      Степь от воронок круглых сверху как луна,

      А если ближе, то вся чёрная от копоти.

      Москва, Москва, несчастный воробей,

      Она не верит, ну а ты её жалей…

      И сходит небо, постигаемое опытом.

      Доживём до Пасхи, а там и Троица —

      Отец Александр не благословил умирать.

      Закрылась дверь, говорят, что другая откроется.

      Когда стоишь один на краю, думай: «За нами рать».

      Там и Троица – будут склоны круч все лиловые,

      Чабреца у нас – аж до самого Неба дух.

      На ветру стоять – это быть и битым, и ломаным,

      Но за битого здесь небитых дают сразу двух.

      Доживём, конечно, – куда мы денемся.

      Кому, кроме нас, нужна эта степь да степь.

      Простояли ночь – это значит, что день еси.

      А вокруг всё могилы – Саур ли, Острая,

      И здесь плавится сталь, а живое убить непросто вот:

      В каждом раненом дереве тень Спасителя на кресте.

      И кому боронить эту землю рыжую —

      В ней ведь столько крови, ни в какой другой больше нет,

      Защищать и пахать – потому мы, конечно, выживем.

      Степь да степь, если