Зенитчик: Зенитчик. Гвардии зенитчик. Возвращенец. Вадим ПолищукЧитать онлайн книгу.
же, что на Жлобин нужно было идти!
Это уже в мой огород.
– А вы думаете, товарищ лейтенант, что там народа меньше будет?
Костромитин аж сплюнул с досады.
– Ну его к черту этот мост, пока до него ползти будем, все горючее спалим. Ждем до утра, авось утром народа меньше будет.
Предложение лейтенанта не лишено смысла, притока новых беженцев со стороны Бобруйского шоссе не наблюдается, а ночью кто-то вряд ли подтянется. За ночь толпа сильно уменьшится и к мосту мы должны проехать существенно быстрее. Вот только, насколько мне помнится, немцы заняли Рогачев в самых первых числах июля. Надеюсь, что действительно в первых числах, а не в самый первый день. Наши попутчики ждать не хотят, и мы расстаемся с ними.
С утра проскочить мост не удается – подводит техника. Из-за дрянного топлива засорился карбюратор, и Петрович, разобрав, чистит его. Я работаю на подхвате, подаю ключи, инструмент, держу какую-нибудь деталь, если надо. Наконец жиклер продут, мусор из поплавковой камеры убран, сам поплавок отрегулирован. СТЗ плюется сизым выхлопом, скрежещет включаемой передачей и, лязгая гусеницами, влезает в очередь, ведущую на мост. Наблюдаю за работой «зеленых фуражек», документы проверяют тщательно, неторопливо. Вот отогнали в сторону гражданскую полуторку, а пассажиров отправили дальше пешком. Машина остается у поста, видимо, мобилизовали в армию явочным порядком. Еще двоих отвели в ближайший от моста дом, видимо на дополнительную проверку. Один из них вернулся минут через десять, отдал пограничнику какую-то бумажку и продолжил путь, второй так и остался в доме.
Подходит и наша очередь, меня охватывает сильное беспокойство, прокатит ли моя справка из военкомата и хватит ли поручительства Костромитина, что я не шпион. Эти ребята на таких, как я, карьеру делают, чем больше подозрительных задержал, тем лучше показатели, начальство с благоволением смотрит. А мне сидеть «до выяснения». А что выяснится, еще неизвестно. Точнее известно, что ничего не выяснится. Нет меня в этом времени, точнее физически я есть, а по бумагам меня нет, нигде не числюсь. А без бумаги… И к стенке могут запросто поставить, так, на всякий случай, как сильно подозрительного. Мне даже штрафная рота не светит, да и нет их еще, почти через год появятся. И танки немецкие могут появиться здесь уже завтра, а вот с ними мне встречаться совсем уже не хочется.
СТЗ продвигается еще на десять метров. Теперь перед нами трехтонный ЗиС, телега, запряженная парой лошадей и забитая какими-то узлами, дальше мы. Справа и слева хлипкие ограждения, еще правее пропускают пешеходов. За нами набирается здоровенный хвост, от Бобруйска подходит новая техника, подводы, люди. Неожиданно по этой реке проходит продольная волна, и в ее колыхании я отчетливо различаю два слова «немцы» и «танки». Ошибся! Сегодня! Сегодня, в первый день июля! Я подскакиваю с ящика, стучу по кабине и воплю во всю глотку:
– Петрович! Гони!
Костромитин высовывается из дверцы,